Сирены Амая

Одной книгой не охватить все те зверства, которые много лет творились на Сиренах Амая. Но я попробую. И начну с так называемой Ямы Ягнения.

Первое, что бросается в глаза – название. И если со словом „яма“ все более-менее понятно, то слово „ягнение“ вызывает определенные вопросы. Глагол ли это? Проклятие? Что это? Толковые словари Ожегова, Кузнецова и Ушакова, к сожалению, не поясняют. Однако – и это важно – словари дали определение такому слову, как „ягниться“.

Ягниться – означает рожать ягнят.

„Овечьи роды“, „овца рожает“, – понимаете, о чем речь? Волоски на вашем загривке уже должны плясать от ужаса румбу.

В центре общины находилась яма, предназначенная, судя по названию, для домашнего парнокопытного на сносях! Хочу, чтобы это навсегда въелось в ваш разум, как навсегда въелось в мой.

Яма Ягнения выполняла функцию публичного дома, в котором за всех согласно графику отдувалась одна-единственная путана. То, что происходило на дне, было жестоко.

Впрочем, подобная жестокость случалась в мире. За примерами далеко ходить не надо. На той же Камчатке лишь в начале XX века хозяин прекратил предлагать гостю собственную жену. Но самым близким к тому, что происходило в Яме Ягнения, будет обычай африканских пигмеев, заключавшийся в том, что с невестой пять дней подряд занимались сексом товарищи жениха.

Правда, в нашем случае речь идет не о пяти днях и дружках счастливого идиота, а о трех днях и всем мужском населении общины, достигшем пятнадцатилетнего возраста. И происходило это, как вы понимаете, на дне той самой чертовой ямы.

Полноправной женщиной считалась девочка тринадцати-четырнадцати лет. А это налагало на нее определенные обязательства. Девочка попадала в очередь, которую вела одна из матрон, и когда приходил срок, абсолютно голая спускалась в Яму Ягнения. В это время к ней мог наведаться любой мужчина, чтобы передать свое семя. И девочка, на тот момент уже девушка, не имела права отказать.

Три дня бесконечного приема животных, представляете?

Дети, рожденные в результате подобного безумия, считались общими.

Фертильным женщинам приходилось спускаться в Яму Ягнения раз в восемь месяцев. В среднем. И так до тех пор, пока они не утрачивали способность к деторождению.

Нужно ли говорить, что в общине процветало кровосмешение всех видов?

Как ни прискорбно это признавать, но женщинам в общине Дети Амая отводилась роль овец. И этим овцам полагалась своя чудовищная и бесчеловечная яма.

И не менее чудовищным было происходящее с теми, к кому в Яму Ягнения так никто и не спустился…»

18. Знамение

1

– Беспокоитесь, Ева?

Вопрос не был каким-то особенным или неожиданным и подразумевал простой ответ, потому что был задан, как казалось Еве, исключительно из вежливости.

Взглянув на Симо, она поняла, что это не так. Следователь, еще вчера щеголявший в твидовом пальто и начищенных ботинках, сейчас напоминал арктического торговца оружием, пытавшегося понять, не пальнут ли в него из собственного товара. Не последнюю роль в формировании криминального образа Симо играли его черные штаны и черная куртка с капюшоном, отороченным искусственным рыжим мехом.

– Нет. То есть… да, – промямлила Ева. Она ощущала себя зверьком, пытавшимся храбриться перед щелкающей пастью хищника. – Я, конечно, встревожена, но это больше походит на какую-то экспедицию, правильно? Ну, из тех, которые обычно смотришь по телевизору.

– Возможно. – Симо улыбнулся и подумал, что при просмотре телевизионных экспедиций никто не задумывается о том, что для съемочной группы уже все благополучно закончилось. – Вы готовы к тому, что нас может ожидать? Нам потребуется весь ваш интеллект.

Неожиданно Ева рассмеялась, и Симо растерялся, пытаясь понять, что он сказал не так.

– Извините, – проговорила девушка. Едва не попав по очкам, она пару раз махнула ладошкой у лица, словно отгоняя смех. – От меня много чего за жизнь требовали: подчинения, хороших отметок, тишины. Но интеллекта – никогда.

– Значит, я буду первым, Ева.

Это окончательно смутило их, и разговор угас.

«Северная Звезда», покачиваясь на волнах, стояла на якоре в каких-то тридцати метрах от песчаной отмели. Ближе подходить было опасно. Путь от материка до этой точки занял не больше часа, из которого минут тридцать пять ушло на визуальный осмотр юго-восточной и восточной сторон острова. Тео, наблюдавший из своего гнезда за перемещениями «Северной Звезды», удивился бы, узнав, что «богомолы» высматривали признаки жизни на скалах.

Сирены Амая, до которых теперь было рукой подать, выглядели крепостью, раскрашенной в серые и зеленые цвета. Скалы, потемневшие от брызг, поднимались чуть ли не отвесно, пока не начинали светлеть там, куда не доплюнули волны. Еще выше просматривалась темно-изумрудная полоса тайги. В голубых окнах нависшего неба метались белые чайки.

На самом деле «Архипелаг» занимался не только наблюдением, пока «Северная Звезда» делала вид, что осматривается. За это время Евгений Голанов, отбросив рыбацкие замашки, проинструктировал группу, сообщив ей, где что находится. Под «где что», конечно же, подразумевалось оружие.