«Сирены» атакуют

Мрачный тип, неразговорчивый. Держится особняком. Непонятно, зачем он поехал – может быть, настоящий унылый ортодокс? Хотя православные хором твердят, что их вера самая радостная. Но не похоже, судя по их постным физиономиям, – те же католики выглядят куда здоровее.

Оно и понятно. Католическую мессу, к примеру, можно слушать сидя, а православные выстаивают часами.

– Через час будем на месте, – проговорил Ваффензее в никуда. Это и без него все знали, он просто приглашал соседа к разговору.

Кнопф не ответил.

– Как вы думаете, в монастырском отеле будет постный стол?

Тот долго медлил, прежде чем отозваться:

– Русские жадны до денег. Чтобы привлечь инвестиции, они готовы нарушить все, в том числе и церковные правила.

– Все-таки монастырь, – сказал Ваффензее с сомнением. – В русских монастырях очень строгие правила. Однажды я посетил в Петербурге две литургии, потратил два дня. Первая состоялась в обычном храме, а вторая – на монастырском подворье. И вот последняя длилась намного дольше. У русских же не принято сидеть во время службы, и это стояние чрезвычайно утомительно. К концу я едва не потерял сознание... Там были пожилые женщины, и я удивлялся их выдержке.

Кнопф безучастно воззрился на него:

– Вас так интересуют вопросы религии?

– О да, я религиовед.

– А ваше собственное вероисповедание?

Клаус Ваффензее рассмеялся заразительным детским смехом и обреченно развел руками:

– Неловко сказать, но сам я до сих пор вне вероисповедания... Я вырос в протестантской семье и увлекся другими религиями, пожалуй, из чувства протеста. Простите за невольный каламбур. Мои родители были слишком строги... Вообразите – секли меня, как секли крепостных в России. Протест состоялся, а вот к Божественному как таковому во мне напрочь отбили интерес.

– Я протестант, – заметил Кнопф.

Ваффензее зарделся.

– Простите, – сказал он с чувством. – Я не хотел вас задеть. Это сугубо семейное дело, частный случай...

– Пустяки, – тот решительно оттолкнулся от перил. – Вынужден вас покинуть, мне немного нездоровится. Благодарю за компанию и приятную беседу.

Он проводил Кнопфа взглядом, раздумывая, на ком же остановиться.

Если все пойдет не так, как задумывалось, придется переводить стрелки. Ланг или Кнопф? Оба – темные лошадки. Но кто здесь не темная лошадь? Он сам не лучше и очень даже доволен этим обстоятельством. Ему нет никакого резона дополнительно выбеливаться, можно переборщить.

Эсминец на грунте – крепкий орешек. Если с изъятием материала ничего не получится, придется взрывать, и вполне вероятно, что не только эсминец. Пострадать могут русские плавсредства, а в наихудшем случае – не только они.

Возможен международный скандал.

Что там скандал – катастрофа.

Никто не знает, в каком состоянии материал и что с ним происходило после событий, о которых известно Клаусу Ваффензее и его руководству. Если это состояние хотя бы просто не претерпело изменений, то опасность представляется исключительно высокой. Но если все-таки претерпело, и не те благоприятные изменения, что связаны с временным фактором, а с другими, более неприятными вещами, то масштабы этой опасности трудно вообразить.

...Может быть, вообще послать к черту Ланга и Кнопфа? Остановиться, к примеру, на фон Кирстове. Скользкий тип. И отчасти похожий на него самого: лезет ко всем, всюду сует свой нос. Инициатива наказуема, чем бы она ни диктовалась, а потому наказать можно и Кирстова.

Клаус Ваффензее привык работать в одиночку, но сейчас испытывал острую потребность в союзнике. В группе он был не один, однако хотелось аборигена. Один уже имелся, но мало, мало... Нельзя исключить, что он найдет такового на острове. Времени в обрез, и на серьезную вербовку его не хватит, но для разовой акции можно попробовать подыскать и кого-то из местных...

Хотя достаточно того, что есть, подумал он. Не стоит злоупотреблять, можно здорово влипнуть.

Но мысли о новых кадрах продолжали кружиться в его голове.

Многое зависит от ситуации в монастырском отеле. Маловероятно, что Клаусу удастся договориться с кем-нибудь из монахов, зато среди паломников и заявившихся ради забавы праздных ротозеев вполне можно попробовать поискать.

Он, конечно, рискует угодить в крутую переделку. Заведомо ясно, что никому из постояльцев отеля ни в коей мере нельзя доверять. Там запросто может поселиться кто угодно. У русских есть собственный интерес, ради которого они и затеяли всю эту возню с подъемом мертвого корабля, а потому они, скорее всего, направили на остров агентов спецслужб.

Спецслужбы – да, именно во множественном числе.

Расклад такой, что в деле могут участвовать разные структуры, не только привычная госбезопасность. И очень может статься, что они действуют вразнобой, имея самые смутные представления о конкуренте.

Хорошо бы их столкнуть. Но опять же нет времени. Такие операции требуют долгой и тщательной подготовки. А связь с руководством практически невозможна; попытка связаться с заказчиками означает почти неминуемое разоблачение.