«Сирены» атакуют

Крадучись, как кошка, Гладилин двинулся в направлении пирса. По пути ему пришел на ум совершенно невозможный план. Настолько ужасный, что затея могла выгореть.

* * *

Клаус Ваффензее стоял и взвешивал ящичек на ладони. Немца было хорошо видно с берега в освещенном окне рубки, и с берега за ним внимательно наблюдали.

– Убей их, – сказал он Ирме, повернулся и занес ногу, чтобы шагнуть на палубу.

В следующее мгновение сильнейший удар в лицо опрокинул его на спину, ящик вывалился из рук. Ваффензее удержался бы на ногах, но споткнулся о труп Нельсона и упал. Мокрый Флинт, поблескивая гидрокостюмом, рванулся в рубку, и пистолет Ирмы Золлингер мгновенно уставился на него.

Пауза заняла не больше секунды, но для Мины этого было достаточно.

Обманчиво грузное тело взмыло в воздух и нанесло удар обеими ногами. Мина никогда не был джентльменом, и женщины не имели к нему претензий: он вполне устраивал их в своем самобытном качестве. Впоследствии он оправдывался и утверждал, что хотел как лучше, он вовсе не собирался ломать даме шею.

Но шея у дамы оказалась хрупкой. Впечатление о стальном стержне, сидевшем внутри Золлингер, было обманчивым. Там был не стержень – тростинка, которая слабо хрустнула, и голова Ирмы запрокинулась назад, расположившись к туловищу под углом в девяносто градусов. Брюки ее мгновенно намокли. Посейдон метнулся к ящику, схватил его и выпрямился, напряженно оглядываясь вокруг.

Его фигуру отметили на берегу. И ящик отметили, равно как и то, что сей предмет явно представлял для «Сажина» большую ценность.

Ваффензее лежал, изрыгая довольно бесхитростную немецкую брань. Флинт, не спрашивая дозволения, ударил его вторично – хорошо бы ногой, но мешали ласты, и пришлось наклониться. Изо рта Ваффензее хлынула кровь, и он заругался еще исступленнее.

– Добавь, разрешаю, – буркнул Каретников, и Флинт с удовольствием воспользовался этим бонусом.

– За меня тоже, – попросил Магеллан. – А лучше подтащи меня к нему...

Посейдон демонстративно отвернулся, чтобы не участвовать в экзекуции. Ребятам надо выпустить пар. Они потеряли товарища – возможно, двоих, считая Торпеду, а то и троих, считая Чайку. Каретников сильно сомневался в возможности оказать ей квалифицированную помощь в здешних условиях. Хотя в обители имелось все, что требовалось для помощи неотложной.

– Зосима, – вдруг произнес Магеллан.

– Что – Зосима? – Посейдон непонимающе повернулся к нему.

– Он больше не появлялся. Ведь мы поручили ему следить... и он уже нам помог, сообщил про Маркса...

«Четыре», – автоматически подумал Каретников.

Он не ошибся и ошибся одновременно. К тому моменту Зосимы уже не было в живых, но немцы не имели отношения к его смерти.

* * *

Зосиму убил... Гладилин.

Очередное убийство далось ему еще легче предыдущих. Если так пойдет дело, он будет щелкать неугодных, как семечки.

Монах, единожды пообещавший сотрудничать, уже не смог пойти на попятную. Он долго молился в своей келье, вопрошая Спасителя о правильности своего решения – очевидно, ему был послан некий знак. Во всяком случае, Зосима покинул келью в большей уверенности и крепче духом, чем когда входил в нее.

Он приступил к слежке поздним вечером, когда освободился от прочих дел, в том числе скорбных, сопряженных с гибелью Артемия. Следить оказалось не за кем: немцы не появлялись. В гостиницу Зосима не пошел.

Он не отступился от задуманного и принялся бездумно обследовать остров, не исключая возможности стать свидетелем чего-либо нежелательного. Такая возможность ему вскоре представилась, хотя сам инок не успел понять, что видит нежелательное. Он и увидеть тоже не успел: тень метнулась к нему, полагая себя обнаруженной, и все дальнейшее было делом нескольких секунд. Зосима не только не обладал навыками рукопашного боя, он был не в состоянии оказать и простейшего сопротивления; он умер сразу.

Гладилин сделал это еще по пути к причалу. Капитан шел лесом, и туда же на беду занесло монаха-следопыта. Убивать его, невзирая на эти подозрительные обстоятельства, не было никакого смысла, но здравый смысл давно изменил Гладилину. На то, чтобы оправиться от содеянного, у него ушло совсем немного времени, и вскоре он продолжил свой путь.

Выйдя к берегу, капитан залег в укрытии и принялся наблюдать за катером. Там явно что-то происходило. В освещенной рубке виднелся силуэт немецкого туриста – Гладилин не знал его фамилии, но именно этот фриц давал ему непосредственные инструкции. Фриц стоял и о чем-то разглагольствовал, его собеседников не было видно. Капитан терпеливо ждал. Потом он заметил движение на корме: появился какой-то вооруженный хрен в гидрокостюме.

«Хорошо бы они перебили друг дружку», – подумал Гладилин.