Сирены Титана

- Подходите вы к человеку и спрашиваете: «Как делишки, Джо?» А он отвечает: «Прекрасно, прекрасно - лучше некуда». А вы глядите ему в глаза и смекаете, что хуже некуда. Если докопаться до самой сути, то все живут черт знает как, все до одного, поняли? А подлость в том, что ничего с этим не поделаешь.

Эта философия его не огорчала. Она не нагоняла на него тоску.

Он сделался бессердечным и всегда был начеку.

А в делах это было очень полезно - Фэрн автоматически исходил из того, что другой только хорохорится, а на самом деле просто слабак и жизнь ему не мила.

Случалось, что люди с крепкими нервами усмехались, слушая его «реплики в сторону».

Его положение - работа на Ноэля Константа, а потом на Малаки - вполне располагало к горькой иронии - потому что он был выше, чем Констант-рёге и Констант-fils, во всех отношениях, кроме одного, но это единственное и было поистине решающим. Оба Константа - невежественные, вульгарные, беспардонные - были счастливчиками, им сказочно, неимоверно везло.

По крайней мере до сих пор.

Малаки Констант все еще никак не мог осознать, что счастье изменило ему - окончательно и бесповоротно. Ему еще предстояло это осознать, несмотря на то что Фэрн по телефону сообщил ему жуткие новости.

- Ишь ты, - сказал Констант с видом знатока, - чем больше смотрю на эту мебель, тем больше она мне нравится. Эти штуки расхватают, как горячие пирожки.

Слушать, как Малаки Констант - миллиардер - говорит о бизнесе, было жалостно и противно. То же было и с его отцом. Старый Ноэль Констант ровным счетом ничего не смыслил в делах, как и его сынок, и скромное обаяние, которым их одарила природа, бесследно испарялось в ту секунду, когда они пытались сделать вид, что разбираются в делах лучше, чем свинья в апельсинах.

Когда миллиардер хочет казаться оптимистом, напористым и изворотливым дельцом, в этом есть что- то непристойное.

- Если хотите знать мое мнение, - сказал Констант, - это самое надежное помещение капитала - компания, выпускающая такую вот мебель.

- Я бы лично предпочел «Пышки-пончики», - сказал Фэрн. Это была его излюбленная шутка: «Предпочитаю объединенную компанию “Пышки- пончики”». Когда к нему кто-нибудь цеплялся как репей, умоляя посоветовать, куда бы вложить деньги, чтобы за шесть недель получить сто на сто, он серьезно рекомендовал им эту вымышленную компанию. И кое-кто даже пытался следовать его совету.

- Усидеть на кушетке «Американской Левитации» потруднее, чем устоять в пироге из березовой коры, - сухо заметил Фэрн. - А если вы с маху сядете в так называемое кресло, оно вас катапультирует, как камень из пращи. Присядьте на край письменного стола, и он закружит вас в воздухе, как одного из братьев Райт в Китти Хоук[4].

Констант осторожно дотронулся до письменного стола. Тот нервно затрепетал.

- Ну что ж, просто мебель нуждается в кое-каких доделках, - сказал Констант.

- Золотые слова, - сказал Фэрн.

И тут Констант попытался оправдаться - впервые в жизни.

- Может же человек хоть иногда ошибиться, - сказал он.

- Хоть иногда? - повторил Фэрн, поднимая брови. - Три месяца кряду вы только и делали, что ошибались, и вы добились, я бы сказал, невозможного. Вам удалось уничтожить плоды более чем сорокалетнего вдохновенного предвидения и много больше того.

Рэнсом К. Фэрн взял висевший в воздухе карандаш и сломал его пополам.

- «Магнум Опус» больше не существует. Мы с вами - последние люди в этом здании. Все остальные получили расчет и разошлись по домам.

Он поклонился и пошел к двери.

- Все звонки с коммутатора будут поступать непосредственно сюда. Когда будете уходить, мистер Констант, сэр, не забудьте выключить свет и запереть за собой дверь.

Думается, именно теперь будет уместно рассказать историю концерна «Магнум Опус».

Идея создания «Магнум Опуса» пришла в голову янки-коммивояжеру, торговавшему кухонной посудой с медным дном. Янки этот был Ноэль Констант, уроженец Нью-Бедфорда, штат Массачусетс. Это был отец Малаки.

Отцом Ноэля, в свою очередь, был Сильванус Констант, наладчик ткацких станков на Нью-Бедфордской фабрике Наттауинского филиала Большой государственной компании по выпуску шерстяных тканей. Он был анархистом, но ни с кем, кроме собственной жены, никогда не ссорился.

Семейство происходило по побочной линии от Бенжамена Констана, который был трибуном при Наполеоне с 1799 по 1801 год и любовником Анны Луизы Жермены Неккер, баронессы де Сталь-Гольштинской, жены тогдашнего шведского посланника во Франции.

Как бы то ни было, как-то ночью в Лос-Анджелесе Ноэль Констант решил заняться биржевыми спекуляциями. Ему было тридцать девять, он был одиноким, физически и духовно непривлекательным неудачником.

Мысль заняться биржевыми спекуляциями пришла ему в голову, когда он сидел один-одинешенек на узкой кровати в номере 223 отеля «Уилбурхэмптон».

Мощнейшая корпорация, когда-либо принадлежавшая одному человеку, родилась в самой убогой обстановке. В номере 223 отеля «Уилбурхэмптон» площадью одиннадцать на восемь футов не было ни телефона, ни письменного стола.