Сирены Титана

Ее прекрасные глаза были окружены темными кругами. Эти круги появились, когда она вышла из госпиталя, и становились с каждым днем все темнее. В госпитале ее уверяли, что она с каждым днем будет чувствовать себя все спокойнее, становиться все тру- доспособнее. Еще они ей сказали, что если, паче чаяния, по какому-то недоразумению это не получится, то она должна явиться в госпиталь и ей окажут помощь.

- Мы все нуждаемся в помощи - сегодня вы, а завтра - я, - сказал ей доктор Моррис Н. Касл. - Стыдиться тут нечего. Однажды мне может понадобиться ваша помощь, Би, и я не постесняюсь вас о ней попросить.

В госпиталь ее забрали после того, как она показала старшей инструкторше вот эти стихи, которые она написала про шлиманновское дыхание:

Забудь про ветер и туман,

Все входы затвори.

Захлопни горло, как капкан,

Жизнь заточи внутри.

Вдох, выдох - бьешься, не дыша,

Как в кулаке скупца.

В смертельной пустоте, душа,

Не пророни словца.

Безмолвно горе, нем восторг -

Обмолвись лишь слезой.

Дыханье, Слово брось в острог

Ты с узницей-душой.

Человек - лишь малый остров,

пыль в пространстве ледяном.

Каждый человек - лишь остров:

остров-крепость, остров-дом.

Лицо Би, которую забрали в госпиталь за то, что она написала эти стихи, дышало силой - волевое, надменное, с высокими скулами. Она поразительно походила на индейского воина. Но тот, кто высказал бы это, непременно тут же добавил бы, что она настоящая красавица, такая, как она есть.

В дверь класса кто-то резко постучал. Би подошла к двери и открыла ее.

- Да? - сказала она.

В пустом коридоре стоял человек в форме, красный и весь в поту. На форме не было знаков различия. За плечом у человека болталась винтовка. Глаза у него были глубоко запавшие, тревожные.

- Курьер, - сказал он хрипло. - Сообщение для Би.

- Би - это я, - сказала Би недоверчиво.

Курьер оглядел ее с ног до головы, так что она почувствовала себя обнаженной. От его тела шел жар, и этот жар обволакивал ее, не давая дышать.

- Вы меня узнаете? - шепотом спросил он.

- Нет, - ответила она. Его вопрос отчасти ее успокоил.

Должно быть, у них были раньше какие-то общие дела. Значит, он пришел сюда по делу, как всегда, - просто в госпитале она забыла и его самого, и его дела.

- И я вас тоже не помню, - прошептал он.

- Я недавно из госпиталя, - сказала она. - Надо было очистить память.

- Говорите шепотом! - резко прервал ее курьер.

- Что? - спросила Би.

- Шепотом! - сказал он.

- Простите, - прошептала она. Очевидно, разговоры с этим деятелем полагалось вести только шепотом. - Я так много забыла.

- Как и все мы! - сердито прошептал он. Он вновь оглянулся - нет ли кого в коридоре. - Вы мать Хроно, верно? - сказал он шепотом.

- Да, - шепотом ответила она.

Теперь странный посланец не сводил глаз с ее лица. Он глубоко вздохнул, нахмурился - часто заморгал.

- А сообщение - какое сообщение? - прошептала Би.

- Сообщение вот какое, - шепотом сказал посланец. - Я - отец Хроно. Я только что дезертировал из армии. Меня зовут Дядёк. Я хочу найти какой-нибудь способ удрать отсюда всем вместе, - я, вы, Хроно и мой лучший друг. Пока я еще ничего не придумал, но вы должны быть готовы в любую минуту. - Он сунул ей ручную гранату. - Спрячьте где-нибудь, - прошептал он. - Может пригодиться в нужный момент.

Из приемной в дальнем конце коридора раздались громкие крики.

- Он сказал, что он - доверенный курьер! - кричал один голос.

- Черта лысого он курьер! - орал другой. - Он дезертир с поля боя! Кого он спрашивал?

- Да никого! Сказал, что совершенно секретно!

Залился свисток.

- Шестеро - за мной! - прокричал мужской голос. - Обыщем комнату за комнатой. Остальные - оцепить здание!

Дядёк втолкнул Би вместе с гранатой в класс и закрыл дверь. Он сбросил с плеча винтовку, взял под прицел новобранцев, стоявших с заглушками в ушах и ноздрях и заклеенными пластырем ртами.

- Только пикни, только дернись кто из вас, - сказал он, - всех перестреляю.

Рекруты, окаменевшие в своих квадратах, никак не отреагировали на эту угрозу.

Они были бледно-синего цвета.

Их грудные клетки вздымались и опадали.

Они знали и чувствовали только одно - маленькую, белую, спасательную пилюлю, растворяющуюся в двенадцатиперстной кишке.

- Куда спрятаться? - сказал Дядёк. - Где выход?

Би могла и не отвечать. Прятаться было некуда. Выхода не было, если не считать дверь в коридор.

Оставалось только одно - то, что сделал Дядёк. Он сорвал с себя форму, остался в линяло-зеленых шортах, сунул винтовку под скамейку, заткнул себе уши и ноздри заглушками, заклеил рот пластырем, встал в строй новобранцев.

Голова у него была бритая наголо, как у всех новобранцев. Как и у всех, у него тоже была полоска пластыря - от макушки до затылка. Он был таким никудышным солдатом, прямо из рук вон, что доктора в госпитале снова вскрыли ему череп, чтобы проверить, не барахлит ли антенна.

Би глядела на комнату невозмутимо, как в трансе. Гранату, которую дал ей Дядёк, она держала, как вазу с единственной прекрасной розой. Потом она прошла туда, где лежала винтовка Дядька, и положила гранату рядом - положила аккуратно, бережно относясь к чужому имуществу.