Сирены Титана. Колыбель для кошки

По следам на земле было видно, что юный Хроно уже не первой молодости – проводил целые часы, передвигая планеты своего игрушечного мира.

Когда старый Малаки Констант находил один из таких алтарей в запущенном виде, он обязательно старался по мере сил навести в нем порядок. Он выпалывал сорняки и разравнивал землю, приносил свежую ветку, которая изображала кольца Сатурна. Он непременно клал новое перо синей птицы под камень, изображавший Титан.

Прибирая священные для сына алтари, Констант духовно сближался со своим сыном, насколько это было возможно.

К попыткам сына создать религию он относился с уважением.

Порой, глядя на возрожденный алтарь, Констант по разному передвигал элементы собственной жизни – но только в голове, камней он не трогал. В такие минуты он с грустью размышлял о двух вещах: о том, что он убил Стоуни Стивенсона, своего лучшего, единственного друга, и о том, что на склоне лет он, наконец, заслужил любовь Беатрисы Румфорд.

Констант так и не узнал, догадался ли Хроно, кто обновляет его святилища. Может быть, он думал, что его Бог или боги об этом заботятся.

Все это было так печально. Но это было прекрасно.

Беатриса Румфорд жила одна в румфордовском Тадж-Махале.

Встречи с сыном беспокоили ее гораздо больше, чем Константа. В совершенно непредсказуемые дни, с неравными интервалами, Хроно переплывал пролив, являлся во дворец, облачался в какой-нибудь из костюмов Румфорда, объявлял матери, что сегодня ее день рождения, и весь день развлекал ее ленивой, неспешной, вполне цивилизованной беседой.

К концу дня Хроно надоедала н одежда, и мать, и цивилизация. Он с яростью срывал с себя костюм, издавал клич синих птиц и с размаху бросался в Море Уинстона.

Пережив празднование очередного «дня рождения», Беатриса обычно втыкала весло в песок в том месте, которое было видно с ближайшего берега, и поднимала на нем простыню – белый флаг.

Это был сигнал для Малаки Константа, означавший, что она очень просит его как можно скорее приплыть и помочь ей прийти в себя.

А когда Констант спешно являлся на этот зов отчаяния, Беатриса всегда встречала его одними и теми же словами, стараясь утешить себя:

– По крайней мере, – говорила она, – он не маменькин сынок. По крайней мере, у него хватило величия души, чтобы выбрать самые благородные, самые прекрасные существа из всех, какие здесь водятся.

И вот простыня – сигнал бедствия – развевалась на берегу.

Малаки Констант пустился в путь в долбленке. Золоченая лодка, доставшаяся им вместо с дворцом, давным-давно рассыпалась в прах.

Констант был одет в старый купальный халат из голубой шерсти, оставцшйся от Румфорда. Он нашел его во дворце и взял, когда костюм Звездного Странника вконец износился. Халат был его единственным одеянием, да и надевал он его только когда навещал Беатрису.

В долбленке у Константа лежали шесть яиц ржанки, две кварты дикой титанической клубники, трехгаллонный торфяной горшок с перебродившим молочком маргариток, бушель семян титанических маргариток, восемь книг, которые он брал почитать из дворцовой библиотеки, насчитывавшей сорок тысяч томов, и самодельная метла с самодельным совком для мусора.

Констант вел натуральное хозяйство. Он выращивал. собирал и делал своими руками все, что ему было нужно. И необычайно этим гордился.

Беатриса не нуждалась в помощи Константа. Румфорд оставил в Тадж-Махале грандиозные запасы земной еды и земных напитков. У Беатрисы всего было вдоволь, и запасы были неистощимы.

Констант вез Беатрисе местные лакомства только потому, что гордился своим искусством лесного жителя и сельского хозяина. Он очень любил показать, какой он замечательный добытчик.

Это стало для него необходимостью.

Констант прихватил с собой щетку и совок по той причине, что во дворце у Беатрисы всегда накапливались кучи отбросов. Беатриса сама никогда не занималась уборкой, так что Констант пользовался случаем и убирал мусор, когда бывал у нее в гостях.

Беатриса Румфорд была жилистой, одноглазой, темнокожей старой леди с золотыми зубами – сухой и крепкой, как спинка стула. Но ни физический урон, ни пережитые страдания не могли скрыть благородства старой леди – сразу был виден высокий класс.

Каждому, кто понимал, что такое поэзия, смертность и чудо, гордая подруга Малаки Константа со своими высокими скулами показалась бы прекрасной, насколько это возможно для человеческого существа.

Не исключено, что она слегка повредилась в рассудке. На Луне, где кроме нее, жили только два человека, она писала книгу под названием «_Истинный_смысл_жизни_в_Солнечной_системе_». Это было опровержение теории Румфорда, который утверждал, что цель существования человечества в Солнечной системе – помочь застрявшему на Титане гонцу с Тральфамадора снова отправиться в путь.

Беатриса начала писать книгу, когда сын покинул ее и ушел жить к синим птицам. Рукопись, написанная ее рукой, теперь занимала тридцать восемь кубических футов в комнатах ТаджМахала.

Каждый раз, когда Констант ее навещал, она читала ему вслух новые главы.