Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях

В религиозном отношении обращение эмиров еще не прочно, несмотря на усердие новоосвященных и в особенности их жен и детей, на их ханжество, можно сказать. По низложении эмира Бешира и по удалении его семейства в Константинополь и в Малую Азию, почти все его дети и внуки, даже те, которые родились в христианстве, сделались опять мухаммеданами в 1845 и 1846 гг.

Антиливанские Шихабы, несмотря на отпадение от мусульманства ливанской отрасли их дома, продолжали прежние свои сношения с ней, признавали над собой влияние и, можно сказать, даже покровительство ливанского князя и, верные своим семейным преданиям, не переставали среди домашних козней обагрять руки то братской, то отцовской кровью. На самом Ливане один из ново крещеных Шихабов, эмир Хасан, умертвил своего отца и дядю, и сам эмир Бешир выколол глаза еще кое-каким родственникам.

В продолжение 15 лет правления Сулейман-паши эмир упрочил свою власть на Ливане и вместе с тем доставил мир и благоустройство горским племенам. Народ, приписывающий обыкновенно и беды свои, и благоденствие ближайшим их виновникам, привык видеть в эмире своего избавителя от долгих страданий прежней эпохи, а влияние эмира и почести, коими окружал его паша, и богатства, накопленные им в столь необыкновенно продолжительный период мира, те страшные опалы, которым подвергались по его слову целые семейства могущественных его вассалов, его строгий бесстрастный вид и быстрая его проницательность — все это внушило народу самое высокое понятие о гении эмира Бешира. Живое воспоминание этих впечатлений породило в наше время убеждение в том, что без старого эмира Бешира невозможно упрочить правление на Ливане. Убеждение это нашло сильных поборников в самой Европе. Панегиристы эмира упустили из виду одно обстоятельство: не оспаривая правительственных его способностей, заметим, что два периода мирного его правления — с 1804 по 1819 г. и с 1832 по 1840 г. — соответствуют эпохе Сулейман-паши аккского и владычеству египетскому.

Мы видели уже, какими волнениями ознаменовано на Ливане правление эмира Бешира под Джаззаром; то же повторится под преемником Сулейман-паши. Следственно, мы вправе почитать пашей более, чем эмира, виновниками добра и зла, которые чрез руки ливанского князя навестили горы в разные периоды 50-летнего его правления.

Глава 5

Банкир-еврей доставляет Абдаллаху Аккский пашалык. — Характер молодого паши. — Казнь банкира. — Волнение на Ливане. — Покушение Абдаллаха на Дамасский пашалык и на Иерусалим. — Поборы с Святогробского монастыря. — Каффары с поклонников. — Две экспедиции противу Акки. — Бегство эмира ливанского. — Посредничество Мухаммеда Али. — Опала Джумблатов и Арсланов на Ливане. — Поход Абдаллаха в Набулус. — Шампанское и разводы. — Внутреннее состояние империи после войны с Россией и гражданский подвиг Махмуда, его судьба, его чувства к египетскому паше. — Виды Мухаммеда Али на Сирию. — Ссора его с Абдаллахом. — Поход Ибрахима. — Расчеты Османской Порты. — Осада Акки. — Успехи египтян в Сирии. — Веротерпимость. — Дела монастыря Святогробского. — Первая экспедиция турок противу египтян. — Манифест султанский. — Взятие Акки Ибрахимом. — Отличительная черта восточного бунта

Сулейман-паша становился стар. Пашалык достался ему будто по наследству от его предшественника и господина Джаззар-паши. Пример этот внушал честолюбивые надежды его приближенным. По обычаю всех великих вассалов Порты, Сулейман был окружен своими мамлюками, из которых избирал любимцев и сановников своих. Подобно Джаззару, он исходатайствовал у Порты звание двухбунчужного паши своему любимому мамлюку Али, который служил при нем начальником штаба (кеая). Этот Али скончался, оставя в наследство сыну своему Абдаллах-бею благорасположение Сулеймана. Когда Сулейман приближался к гробу, молодой Абдаллах составил партию между мамлюками, чтобы завладеть пашалыком, а для вернейшего достижения этой цели заключил союз с банкиром Хаимом, который достался в наследство Сулейман-паше от Джаззара с одним глазом, с отрубленным ухом и без носа и в этом виде продолжал править финансами с редким талантом, без угнетений, без насильственных поборов, приноравливаясь к наклонностям нового своего господина и довольствуясь монополиями продуктов, обогащавшими и казну паши, и карман расчетливого еврея. В случае назначения комиссаров для описи казны Сулеймановой пришлось бы ему отплачиваться столичным гостям не только остальным ухом и глазом, но, что еще хуже, и своими сокровищами. Поэтому он стал усердно содействовать молодому претенденту, не предвидя судьбы, которую готовил ему этот претендент. Еврей привел в действие знакомые ему пружины в столице, и несколько месяцев спустя по смерти Сулеймана[166] поспело из Константинополя назначение Абдаллах-бея трехбунчужным пашой Акки.