Сирийская жара

— Так бывает над Босфором. То ясно, а то вдруг налетит шторм, поднимет волну, — ответил парикмахер.

Симин разглядела его уже в соседней комнате. Молодой мужчина такого типа, который ей не нравился, — вечный юноша. Истертые выцветшие джинсы, мятая бледно-желтая рубашка-поло, серьга в ухе и тонкие усики на круглом лице. Что-то в нем ей померещилось лакейское. Однако сейчас она готова была кинуться к нему на шею и поплакаться, в какую ситуацию угодила…

Эмре тоже рассматривал девушку с интересом. Платок скрывал волосы, но он видел по контурам, что платком покрыта внушительная копна волос. Продолговатые почти черные глаза словно вобрали в себя стамбульскую ночь, царившую за пыльным витринным окном парикмахерского зала. Но в ее глазах ночь холодная, ледяная, наверное, зимняя, когда ветер с Босфора влажный и стылый и деваться на улицах древнего города некуда. Чтобы девушка пришла, должно было случиться нечто экстренное.

Парикмахер не знал деталей ее пребывания в Стамбуле, его просили только содействовать в непредвиденной ситуации. И такая ситуация наступила, судя по каменному лицу девушки.

Она присела к столу, телевизор все еще транслировал футбол, но без звука. Вспышки цветных бликов отражались на крашеной стене над топчаном. Тут пахло смесью одеколонов и шампуней, как и в зале, но не так концентрированно. За распахнутой дверцей металлического шкафчика, стоящего в углу, виднелись белый парикмахерский халат и кожаная куртка.

Симин выложила на стол флешку:

— Я не могу это везти с собой через границу. Необходимо передать ее в ваш Центр.

Его резануло уточнение «ваш». Он не мог знать всех тонкостей взаимоотношений Москвы с этой персиянкой. Эмре обычный связной. Но понял, что отношения непростые.

— Передадим, — Дамла взял флешку и положил в один из конвертиков, стопка которых лежала здесь же на столе.

Девушка с беспокойством проследила за его манипуляциями. Он заметил.

— Да что ты так волнуешься? Передам все в лучшем виде.

— За это меня казнят, — произнесла она сдавленным голосом и, опустив голову, стянула с головы платок. Волосы рассыпались по плечам.

Парикмахер невольно залюбовался ею, раздумывая, что могло такую красавицу вынудить заниматься разведкой. Он не верил в призвание. Видел только одного человека, служившего по призванию, — Горюнова. Тот просто рожден с такими нервами, психикой и энтузиазмом. «Какой-то генетический сбой», — думал о нем Эмре с улыбкой.

— У тебя есть яд? — спросила вдруг Симин.

— Чего? — он выкатил на нее глаза. — Ты спятила? Если тебя должны казнить, зачем ускорять процесс? Или боишься пыток? Тогда не возвращайся в Иран.

Она грубо выругалась на фарси. Если бы ее услышал Фардин, изумился бы витиеватости фразы, прозвучавшей из такого красиво очерченного ротика. Эмре уловил интонацию и покраснел.

— Выбирай выражения. Зачем тебе яд, можешь объяснить?

— Мне придется убрать члена своей группы. Он не должен вернуться в Иран. Он знает об этом, — она покосилась на конверт с флешкой, который теребил в руках Эмре. — Нарушив инструкции, прослушал запись. По приезду надо будет отчитываться, и он отчитается… О существовании флешки и о содержании записи.

— Э, нет, я про это ничего знать не хочу. Меня твои проблемы не волнуют. Выкручивайся сама. Мое дело передать. Мне хватает и своих рисков.

— Хорошо, пусть не яд, а какой-нибудь препарат для сердца, который у здорового вызовет фатальную аритмию.

Эмре закатил глаза от возмущения, но, поизучав потолок с серыми клоками паутины по углам, нехотя признался:

— У меня сестра в аптеке работает, фармацевт. Она в этой фигне разбирается. Но как достать препарат? Я не могу ее подставлять.

— Через сорок минут я должна поехать на встречу с моим человеком. Другой возможности с ним увидеться до отъезда не представится.

Достав телефон, Эмре снова закатил глаза, но начал набирать номер.

— Зачем я ввязался в это? — спросил он в пространство и, вздрогнув, заговорил в трубку: — Красавица, извини, что так поздно. Есть к тебе дело. Очень срочное и важное. Да никуда я не вляпался! Я могу к тебе подъехать? — обернувшись к Симин, он велел: — Сиди здесь. Я задерну штору на двери, тогда с улицы не видно свет. Жди.

За двадцать минут, которые он отсутствовал, Симин взяла себя в руки. Обратной дороги нет. Надо сворачиваться в Турции и уматывать, пока за ними по следу не пустили все спецслужбы. Она сомневалась, что Яглом вообще поедет на этой проклятой машине. Но все же флешка до сих пор под днищем машины, а значит, есть шанс завершить операцию успешно. Она никогда с такой пылкостью не желала смерти своим объектам, как сейчас. Яглом — участник той беседы с флешки. Подонок! Грош цена выводам этого дутого эксперта. А выводы его приводят каждый раз к новому витку войны.

— Тварь, мразь, — ругалась она негромко.