Сирийский марафон. Книга третья. Часть 1. Под сенью Южного Креста

— Ага, — Александр уставился в точку на небе. — Только океанское.

— Чего океанское? — недоуменно поднял глаза Носорог.

— На океане мы, вот и дно …, — подполковник резко опустил бинокль. — Мать вашу …! Так и знал! Black Hawk.

— Значиться возвернулся шалопай, — ухватился за леер “Zodiac” капитан. Лодка бешено неслась, подскакивая на волнах. Когда до субмарины оставалось метров пятьдесят, он, навалившись грудью на тугой борт моторки, заорал. — Воздух! Воздух!

На подводной лодке засуетились. В на мостике возникла фигура с тубусом ПЗРК, на палубе матросы в оранжевых жилетах исчезали в открытой двери рубки.

— Второй готовь! — оглашено орал Еремеев, вцепившись в леера с обеих сторон моторки. — Парно стреляй! Парно! Тепловые ловушки отстрелит!

Они успели пришвартоваться к “S-32”. Капелев налету подхватил брошенный Николаем линь и, затянув “Zodiac” носом на борт, «восьмёркой» намотал на обрезиненные кнехты. Встав «смирно», на американский манер отдал честь, сделав ехидную рожу:

— Добро пожаловать на борт, сэры!

— Ну, ты, блин …, — начал было подполковник, взбираясь по верёвочному штормтрапу.

— Пук, фьюууу, — раздалось над головой. Все трое задрали голову. Ракета, оставляя газовый след, понеслась над океаном.

— Мля, подкрался янки к ж…пе с ложкой, — Носорог проследил за траекторией. — Вторую давай!

— Пук, фьюууу, — будто по команде раздалось с высоты рубки и вторая ракета погналась следом. Офицеры замерли, вглядываясь в даль. Короткая вспышка, что огонек от спички в ночи. Через несколько секунд вторая.

— Писец котёнку больше ср…ать не будет, — оскалился старший лейтенант и посмотрел на офицеров. — Командир! Погостили, погуляли, повоевали, пора и честь знать. Домой так сказать, на базу. Вон, и вахтенный маякует.

— Не возражаю, — улыбнулся Александр и закинул отощавший рюкзак за спину. — Zodiac с собой. Авось сгодиться. Хотя, если честно, я этими Карибами сыт по горло.

Он прошлепал по влажной резине палубы до открытой двери в рубке, у которой поджидал флотский с пагонами maestre de primera. — Господин …, — замялся вахтенный, жестом приглашая во внутрь.

— Мичман, я хоть и в цивильном, но, под пагонами, — добродушно оскалился Кайда, переступая высокий порог и стараясь говорить по-английски простыми фразами. — Capitan de fragata по-вашему. Кстати, твой командир в каких чинах и как звать-величать?

Подофицер запунцовел лицом так, что проступило через загар, а может оттенок кожи такой у парня. Вытянулся по стойке «смирно» и, приложив открытую ладонь к виску, четко отрапортовал:

— Господин капитан второго ранга, наш командир, capitan de corbeta Martinez приглашает Вас на мостик. Корабль готовиться к срочному погружению. Просит поспешить.

— Просит — уважим, — на русском буркнул Александр и, увидев недоумение в глазах венесуэльца, неожиданно подмигнув, вернулся на английский. — Момент, мичман. Потороплю своих офицеров и мухой к капитану.

— Мухой? — глаза моряка, которые и так были не азиатского разлива, стали совсем беременными.

— Извини, дружище, — Кайда по-свойски тронул его предплечье. — Мухой — это значит быстро. Идиома.

Видя, что озадачил флотского до предела, подполковник высунулся наружу. Капелев с Еремеевым, стравив из баллонов моторки воздух, пеленали её в подобие кокона.

— Вы, какого … банана возитесь? — нейтрально поинтересовался он. — Прошла команда на погружение. На палубе остаётесь или как?

Офицеры мигом все сграбастали и рванули к рубке.

К открытой аппарели транспортника подкатил компактный фургон с затемненными стеклами салона, напоминающий нашенскую «Газель». Оливковый окрас и регистрационные номера показывали принадлежность к армии Боливарианской Республики. А, цивильных здесь, на авиабазе под Каракасом, как говориться «днём с огнём …», хотя пара-тройка самоходных колясок двигателями внутреннего сгорания у ангаров-складов присутствовало. Дверь Renault Master звучно откатилась и на раскаленный (хоть бонито жарь) от лучей солнца бетон выскочили четверо военных в полевой форме тутошних ВДВ.

— Пошли что ли? — Морозов скосил глаза на сидевших прямо на армейских баулах офицеров. Группа расположилась в незрелой тени от крыла «Ан-124». Подполковник, покрутив головой в поисках урны и не обнаружив такую, аккуратно сплюнул в раскрытую лодочкой ладонь и притушил сигаретный «бычок»:

— Пошли.

Растерев окурок там, где стоял скорым шагом двинулся к французскому родственничку «Газели». Офицеры не отставали. Подошли вовремя. Десантники только успели распахнуть задние двери.

— Разреши-ка, браток, — Носорог без церемоний, но и без намека на хамство, отодвинул парашютиста от проема. — Дальше мы сами.

— Camarade? — полувопросительно венесуэлец кивнул внутрь Renault, где на металлическом каркасе находился цинковый гроб.

— Si, — занял место с другой стороны Морозов. Капа и Шопен скользнули в фургон через боковую дверь.

Они неспешно курили, перетащив временный бивак несколько в сторону. Транспортник ждал таинственный груз, проводя невольную сиесту под заползающем в зенит венесуэльским солнцем.