Сирийский марафон. Книга третья. Часть вторая. На золотом крыльце сидели …

— Пошел процесс! — кубинец, распахнув водительскую дверь, сунул голову во внутрь. — Вижу несговорчивый клиент попался.

— Не то слово! — хихикнул Морозов, ослабляя хватку. Родригес только крутил выпученными глазами, прекратив попытки вырваться.

— Парни, чем это за духан у вас? — поморщился кубинец. — Даже глаза слезятся!

— Клиент протек, мля, — полковник наполовину открыл откатную дверь и, повернувшись к копу, ехидно поинтересовался. — Как самочувствие синьор комендант? Поболтаем или добавить зелья?

— Горит всё внутри, — пересохшими губами, выдавил Родригес. — Пить дайте.

— Дадим. Конечно, дадим, — убежденно ответил Валентин. — Ответишь на пару вопросиков, сразу стакан нарзана налью. Холодного, со слезой.

— Спрашивай, — выдохнул шеф академии Вальтера Мендосы Мартинеса.

— Меня терзают смутные сомнения, — проводив взглядом шагавших к озеру Родригеса «обрученного» с Чупа-Чупсом, Мишкин задумчиво затянулся сигаретой. До кромки воды было метров тридцать. Берег, плотно заросший низкорослым камышом, шелестел, что старая кровля, под усиливающимся бризом.

— Поделитесь, сударь, — Кайда мысленно похвалил старшего лейтенанта. Тот, с терпеливостью сиделки у постели тяжелобольного, помог полицейскому справиться с гульфиком.

— Что-то не так с откровениями иудушки, — недовольно покрутил носом полковник. — Директор американского колледжа и вожак комплота. Страсти провинциального театра, мля.

— Не мне тебе рассказывать о легендах для нелегалов, — удивился Александр, раскинув широко руки и глубоко вздохнув. — У самураев даже боссы разведки и ассенизаторами трудились, не толи что преподами.

— Так оно, — уныло согласился Валентин, равнодушно глядя, как возвращаются после променада арестант с охранником.

— Ладно, по ходу разберемся. Не впервой вместо морковки брюкву жевать, — подполковник энергично развернувшись, пошагал к микроавтобусу. — Вперед, труба зовет! Нам ещё сельпо посетить треба.

Мигель так ловко парканул Volkswagen Transporter, что послеполуденной солнце не могло пролезть сквозь листву канадского клена, как не старалось. Дерево с примятой, толи бурей-ураганом, толи другой неприятностью, верхушкой рассыпало крону на манер прически Анджело Дэвис.

Родригес полулежал на диванчике салона под надзором кубинца. Мигель, сущий добряк, освободил запястье левой руки от «браслета», пристегнув к вертикальной стойке сидения. Осмотрев творение, он со вздохом констатировал, что нарушил некую гармонию и пристегнул левую лодыжку к нижней опоре.

Удовлетворённо крякнув, перфекционист с острова Свободы отечески поинтересовался:

— Пить или писать хочешь? Нет, но было б предложено. Тогда медитируй покуда. Александр, устроившись на переднем сидении, был занят переговорами в эфире и не обращал внимания на выходки Мигеля, а вот Мишкин просто умилялся:

— Ну, ты, прям отец родной. Гуманист с большой буквы.

— Да, я такой, — без ложной скромности согласился кубинец. — В попы что ли податься? В монастырь, к примеру.

— Мужской? — сдерживая улыбку, поинтересовался Валентин.

— В мужской? Не, без баб не могу, — замотал головой Мигель. — Я не враг своему здоровью!

— Развлекаетесь? — повернул голову подполковник. — Заканчивайте веселуху. Пора.

— Звонок другу? — посерьезнел полковник, доставая из внутреннего кармана ветровки кнопочный мобильник.

— Угу. Открываем «Поле чудес». Но, без Якубовича, — подмигнул Александр. — Телефон в студию!

— Ваш выход, герр комендант, — Мишкин, шустро натыкав номер, передал аппаратик Родригесу. — И, без пошлостей типа кодовых слов, сигналов опасности. Накажу беспощадно. Самоса покажется сущим ангелом.

— Наруч…, — начал было бормотать никарагуанец, но узрев под носом кулачище кубинца, заткнулся. Тут и в мобильнике ответили. К слову сказать, громкая связь в иные моменты вещь незаменимая. Иудушка, как мысленно называл копа Кайда, залопотал на испанском весьма энергично. Собеседник отвечал хотя и не столь экспрессивно, но настороженности в голосе не звучала. Александр вопросительно глянул на Валентина. Полковник утвердительно кивнул, внимательно слушая диалог. Уловив короткое “Chao”, Мигель тут же забрал сотовый у Родригеса и отключил связь.

— Почему “Chao”? — равнодушно бросил Мишкин, мысленно отметив легкую тень усмешки, что дернула губы полицейского. — Hasta luego не уместно?

Никарагуанец неопределенно хмыкнул, поджав нижнюю губу и собрав брови домиком:

— Не знаю. Вырвалось, наверное. А, в чем криминал?

— Ни в чём, — мотнул головой Валентин и отвел взгляд. — У меня школярские знания испанского. Диалекты, сленги не ведомы, увы.

— Поторопимся, herr Oberst, — Кайда, щёлкнув замком, отворил дверь. — Не каждый день американских лазутчиков брать приходиться. Считай, Mary Christmas!

Он пересек чистенькую улочку, пустынную по причине будней, и направился к закрытой калитке металлического забора. Штакетник из вороненных стержней квадратного сечения и наконечниками в виде алебарды. Приличной высоты, кстати. Никелированная табличка на ближнем столбике гласила, что американский технический колледж имеет честь здесь быть. И циферблат электрического замка.