Сирийский марафон. Книга третья. Часть вторая. На золотом крыльце сидели …

— Отдохни, дружище, мало-мало, — подполковник помог Еремееву бережно положить инсургента на грязноватый пол Volkswagen Transporter. — Пока мы до «малины» едем. Вижу, договорились полюбовно.

Глава 8. «На золотом крыльце сидели …»

Синьора Родригеса, пока он пребывал в липких объятиях гражданина Морфия, перетащили на последний ряд сидений «немца».

— Места для поцелуев, — прокомментировал транспортировку негабаритного груза Морозов, устраиваясь рядом с последователем Иуды. — В стране напряженка с хавчиком, а этот свин отъел жопу до безобразия.

— Потерпи, отольются кошке мышкины слезки, — пророчески заметил Кайда, разворачивая соседний диванчик на сто восемьдесят градусов. — Мля, все удобства немчура предусмотрела. Не микроавтобус, а отель-апартаменты.

— Алекс, первая скрипка за тобой, — ловко перевалился через спинку сидения Мишкин. — Я пока в теньке зашхерюсь. Понаблюдаю, что за крендель достался. Чует сердце, тот ещё скот.

— Раз доктор говорит в морг, так тому и быть, — подполковник поднял с пола полуторалитровую бутыль с водой. — Носорог, на шухер!

— Пойду-ка и я схаваю пару-другую кубов кислорода, — щелкнул замком водительской двери кубинец. — Ого! С озера ветерок дует — чудо!

— Мигель, тусуйся недалече. Мало ли, — бросил ему в след полковник.

— Пан поручик, будь ласков, зафиксируй копа вертикально, — Александр, набрав полный рот воды, дождался, когда Чупа-Чупс усадить синьора начальника прямо, и резко выдохнул, слегка разжав губы. — Guten Morgen, херр Родригес!

Физиономия начальника академии покрылась обильной росой. Веки дрогнули и раскрылись. Зрачок, проделав полукруг, задержался на миг в центре и заполз вверх.

— Э, так не пойдет! Вертайся, Иудушка! Пусть не на Суд Божий, но на спрос, — Кайда влепил три звонкие пощечины, сдерживая себя от желания вмазать от души. — Дедовские методы ой как девственны. Дайка, Андрэ, неврастенику водички хлебнуть. Да, не лей спешно, не ровен час захлебнется.

Родригес на удивление очухался быстро. Была попытка «поплыть», но Морозов сунул под нос симулянту кулак, приговаривая:

— «Косить» станешь, в рыло схлопочешь. Командир он добрый, а я вообще по жизни пацифист, как и ты. Выхлестну челюсть, придётся пластмассовую пользовать. На ночь отстегнул и в стаканчик. Комфорт — слов нет.

— Всё! — подполковник рявкнул так, что даже Чупа-Чупс вздрогнул, а полицейский дернулся, попытавшись прикрыть лицо скованными в наручники руками. — Реверансы кончились. Теперь суровая проза. Вякнешь типа, меня с кем-то спутали и не жрал я вашего с вареньем из айвы, вколем амитал натрия.

— Дозировку и увеличить можно невзначай, — неожиданно вступил в дело Мишкин. — Поболтаешь с полчасика, потом … Сердечная мышца выдержит, поживешь маленько. Хотя, между нами, какая в «дурке» жизнь. Иллюзия.

Родригес откровенно ухмыльнулся:

— А, смысл? Какой после «сыворотки» с меня толк? Ну, наговорю под «болтунчик» и чё? Для оперативной разработки годится, слов нет. В суд с этим …? Дохлый номер.

Кайда с Валентином переглянулись и одновременно захохотали в голос. Андрей таращился на офицеров с не меньшим удивлением, чем Родригес.

— Ты дурак? — давясь смехом, спросил Александр, постукивая по сиденью. — Или прикидываешься?

— Чего вдруг? — искренне обиделся никарагуанец. — Новое в методике воздействия на психику арестованного?

— Сударь! Вы клинический тупица, — тоном врача, оглашающего неутешительный диагноз, вздохнул полковник. — Полагаешь похищение игра такая? Попугают и вернут в кабинет. Ну, максимум к следакам сдадут, а там … Мда. Везёт мне последнее время на идиотов.

— Ладно, покалякали — пора и делом заняться, — Кайда посмотрел на Морозова. — Доставай химию. Только спеленай пациента надежно, да про кляп не забудь.

— Принято, — Андрей перешел на русский, вмиг пристегнув второй парой наручников к нижней опоре диванчика. — Командир, передай саквояж. На переднем сидении лежит.

— Момент, — Александр, перегнувшись через спинку, перетащил чемоданчик. — Залоснился-то как!

— Работы много, — буркнул Чупа-Чупс и, ловко захватив шею Родригеса в локтевой сгиб, прижал к себе. — Там ветошь в ногах валяется. Для кляпа в самый раз.

— Пого …ди, — захрипел начальник академии. — Дак, вы русские? Да?

— Ни, эскимосы из-под Жмеринки, — Валентин, запустив руку под сиденье, вытащил тряпку в масляных пятнах. Потянув воздух, брезгливо сморщился. — Бля, сплошной аммиак. Не блевануть бы.

Кайда извлек из набедренного кармана штанов Victorinox приличного размера и, с ловкостью уличной шпаны, раскрыл. Подцепив снизу форменную брючину открытым лезвием, в один прием располосовал.

— Держи крепче! — Мишкин скинул колпачок с шприц-тюбика. Старший лейтенант слегка придушил неудачливого заговорщика.

— Ууу, — выл тот, суча ногами и крутя головой. Куда там! Валентин вогнал иглу в оголенную ляжку и плавно выдавил жидкость. — Через минуту ослабь хватку, должно торкнуть.

— Уже торкнуло, — хмыкнул Андрей, кивнув на увеличивающееся влажное пятно ниже гульфика. — Не дай Бог обдристается. Вот Мигель обрадуется. А, вот и он. Легок на помине.