Сирота с Манхэттена

– Да, мамочка, – отвечала Элизабет. – Только я тебя не вижу. Я так хочу на тебя посмотреть!

Многие ночники попадали, а уцелевшие давали очень мало света. В спальном отсеке повисла угнетающая темнота.

– Почему матросы не несут нам фонари? – сердито подал голос кто-то из мужчин. – Обращаются с нами как со скотом!

– Они слишком заняты тем, что спасают наши шкуры! – возразил ему сосед.

Со всех сторон посыпались комментарии. Только теперь Катрин осознала, что все они, возможно, обречены. От плача дочки, просящейся к ней снова и снова, разрывалось сердце.

«Я не беру мою девочку к себе, – подумала она. – А ведь Элизабет еще такая маленькая! Она хочет прижаться к маме. Хватит и того, что мы оставили ее одну вечером в детской, когда заезжали к родителям. Бедная моя крошка!»

– Гийом! – позвала она мужа. – Помоги Элизабет перебраться на мою койку. Я хочу быть с ней, если и правда… И с тобой, конечно!

– Ты права, любимая! – выдохнул он.

Муж сразу понял намек. Не помня себя от радости и облегчения – она наконец-то обнимет маму! – Элизабет вывернулась из отцовских объятий. С койки она спрыгнула как раз в тот момент, когда судно внезапно выпрямилось и стало клониться уже на правый бок.

Элизабет потеряла равновесие, споткнулась, попыталась выпрямиться, но тут же упала и заскользила вперед по сильно наклонившемуся полу. Колетт, прижимая к себе двух сыновей, хрипло воскликнула:

– Ваша девочка упала!

Катрин, забыв про всякую осторожность, вскочила и, обогнав мужа, поспешила на помощь дочке. Гийом выругался: он запутался ногой в одеяле. А когда высвободился, несколько мгновений тщетно всматривался в потемки, обеспокоенный глухим звуком падения и сдавленным стоном.

– Кати! Элизабет!

Он кричал, сам не свой от страха. Его хлопнул по плечу молодой мужчина, в котором он, присмотревшись, узнал давешнего скрипача:

– Мсье, посмотрите там, за нами! Кажется, они там…

И они оба ринулись в указанном направлении. Приходилось цепляться за опоры коек, расталкивать товарищей по несчастью, которые зачастую тоже помогали супруге или сестре подняться или же подобрать свои скромные пожитки, которые расшвыряло по полу.

– Господи, это настоящий ад! – в сердцах воскликнул Гийом. – Кати! Элизабет!

– Папочка! Папа!

Это был голос дочки. Он выхватил у какого-то подростка из руки лампу Пижона[10], дававшую немного света.

– Я скоро ее верну! – скороговоркой выпалил он.

– Там! Они там! – указал музыкант.

Элизабет забилась в закуток, зрачки ее голубых глаз расширились от ужаса. Катрин лежала на полу рядом и, судя по ее виду, не дышала.

– Папа, мамочка сильно ударилась, – пробормотала девочка. – Лбом…

– Кати, любимая! Кати!

Он упал на колени. Скрипач забрал у него лампу и посветил ему. Гийом приподнял жену за плечи, чтобы осмотреть голову. На белокурой макушке была кровь. И тут веки Катрин затрепетали.

– Я сожалею, – со вздохом прошептала она.

– Хвала Богу, с тобой не случилось непоправимого! Любовь моя, ну разве можно было тебе вставать?

– Но ведь Элизабет могла пораниться!

– Прости меня, мамочка, это я виновата! – сквозь рыдания произнесла девочка.

– Нет, моя принцесса, – возразил ее отец. – Единственный виновник – это океан, пославший нам ужасный шторм.

– Кажется, море понемногу успокаивается, – заметил молодой музыкант. – Я помогу вам добраться до ваших коек.

– Спасибо вам огромное! – сказал Гийом, не помня себя от счастья.

Он обнял обожаемую жену, осыпал ее лоб поцелуями, потом нежно погладил Элизабет по щеке.

– Вытри слезы, милая, – тихо проговорил он. – Этот господин прав: качка уменьшилась, и очень ощутимо. Наша мамочка отделалась ушибом. Вот увидишь, завтра выглянет солнышко и море снова станет спокойным. Так и будет, моя принцесса!

На следующий день, в воскресенье, 24 октября 1886 года

Катрин лежала на узкой койке корабельного лазарета. На рассвете, в ужасных муках, она родила мертвого малыша. Теперь, бледная как полотно, она улыбалась Гийому, который держал ее за руку. Судовой врач оставил их наедине.

– Пожалуйста, любимый, прости меня, – вздохнула она. – Совершив глупость, я разбила все наши мечты.

– Кати, дорогая, не говори так! – Гийом всхлипнул. – Ты ни в чем не виновата. Это я не сумел удержать Элизабет. Ты поступила так, как это сделала бы на твоем месте любая мать, – бросилась ее спасать.

– Если б я только не упала тогда на лестнице! – тихонько проговорила молодая женщина. – У меня уже было небольшое кровотечение, но я не хотела тебя пугать. А потом, когда я уже чуть ли не ухватила Элизабет, я ударилась о какой-то ящик, потом об опору, и вот… Это был мальчик… Господи! Маленький красивый мальчик. Твой сын, Гийом!

По щекам плотника катились горькие слезы, капали ему на рубашку. Катрин всмотрелась в его лицо. Следы кровоподтеков побледнели, но все еще напоминали о том нападении в порту, перед посадкой.

– Ты такой красивый, – сказала она. – Я так тебя люблю! Даже не подозревала, что можно так крепко любить.