Сирота с Манхэттена. Огни Бродвея

– Ты этого заслуживаешь. Для меня ты всегда будешь принцесса, повелительница моего сердца!

От Дюкенов Жюстен прямиком пошел в деревню Гервиль и снял в трактире комнату. Жалованье у солдат-вольнонаемников было маленькое, но ему хватало.

Хорошо выспавшись, он сменил военную форму на рубашку и тиковые штаны – чтобы не привлекать лишнего внимания, пока будет бродить по окрестностям.

К усадьбе Ларошей он подошел вечером, когда стало смеркаться. Заходящее солнце золотило спины лошадей, мирно пасущихся на лугу. Жюстен с первого взгляда узнал гнедую красавицу Перль, прежде принадлежавшую Элизабет. За ней хвостиком бегал маленький жеребенок.

Перед глазами Жюстена радостной вереницей замелькали картинки прошлого – этого утраченного счастья, отчего на душе стало еще горше.

«Как мы скакали вдоль реки, а потом усаживались где-нибудь под ивами… Робко целовались, перемигивались, смеялись! Это были лучшие дни моей жизни, благодаря Элизабет. И это время не вернешь!» – заключил он.

Жюстен уже собрался обратно в трактир, но тут вспомнился их последний разговор с Антуаном. В воскресенье он еще раз сходил на мельницу, и они со стариком, который был дома один, вместе отправились на рыбалку, благо тихих заводей хватало.

– Когда ты уехал, жизнь в замке пошла кувырком, – рассказывал старый мельник. – Моя дорогая подруга Адела скончалась через год, и Элизабет стала встречаться с Ричардом Джонсоном, как будто нарочно, чтобы позлить Лароша. Не знаю, как и почему все устроилось, да только Ларош уступил, и осенью они обручились. А в тот вечер, в апреле, когда они заехали на мельницу попрощаться, внучка была в отчаянии. Она не подавала виду, но я сразу все понял.

Жюстен слушал, задавал вопросы, а потом решил, что впредь постарается о счастливой молодой – и чужой! – жене не думать.

«Вышла за другого? И хорошо! – говорил он себе. – Этот Джонсон ей нравится, он отвезет ее в Нью-Йорк, к Вулвортам, и там у Элизабет будет прекрасная жизнь!»

Антуан Дюкен на прощанье крепко обнял его.

– Помни, мой мальчик, двери моего дома всегда для тебя открыты! Я любил Катрин, и чем лучше тебя узнаю, тем больше убеждаюсь, что вы – брат и сестра. Слава Богу, ты такой же, как моя невестка, – добрый, великодушный и отважный.

– Я и сам не устаю благодарить Господа, мсье Антуан, – отвечал Жюстен, – за то, что уродился не похожим ни на отца, ни на Мадлен, которая называла себя моей матерью. Они оба – изверги.

– Иди по жизни с высоко поднятой головой, дитя мое! И не вспоминай былое, – напутствовал его Антуан. – Удачи!

Пока Жюстен прокручивал эти слова старого мельника в голове, взгляд его темно-карих глаз скользил по башенкам замка. Из его укрытия хорошо просматривался залитый солнцем луг, площадка перед конюшнями и окна просторной кухни.

– Что я вообще тут делаю? И ни души вокруг… Хотя я все равно не осмелюсь ни к кому из нынешней прислуги подойти и поговорить…

Но что-то его удерживало на месте. Галант, жеребец Лароша, дремал в тени деревьев, из чего Жюстен заключил, что владелец усадьбы дома, в стенах старинной крепости.

Еще пара минут тягостных сомнений – и на аллее под чьими-то легкими шагами захрустел гравий. Жюстен осторожности ради присел на корточки. Идущий весело насвистывал, а потом и завел песенку. Женщина с корзинкой в руках… И ее тоненький голос был ему знаком.

– Мариетта!

Имя вырвалось у Жюстена помимо воли. Еще бы, молодая прачка одаривала его своими ласками задолго до приезда Элизабет в Шаранту.

– Кто здесь? – спросила та, замерев на месте.

Он пригляделся к ней через листву. Бывшая возлюбленная ничуть не переменилась. Белокурые волосы по- прежнему убраны под ленту на затылке, розовая блузка выглядит несвежей.

– Мариетта, иди сюда! – позвал он. – Это я, Жюстен!

И показался ей, чтобы не боялась. Ее личико осветилось радостно-удивленной улыбкой.

– Надо же, вернулся! – воскликнула она, подойдя поближе. – А почему прячешься? В щечку поцелуешь?

И она со снисходительным видом подставила ему щеку. Жюстен дружески ее чмокнул, хотя прикосновение к теплой девичьей коже его все-таки взволновало.

– Только теперь без глупостей! Я замужем за Бертраном, помнишь его?

Он похлопал по травке, приглашая ее присесть. Молодая женщина с чинным видом пристроилась с ним рядом.

– А, незабвенный Бертран! Он свое уже отслужил?

– Комиссовали, и, когда отец умер, все досталось ему, моему суженому, – и надел земли, и дом. Конечно, свекровь плешь проедает, но я получила что хотела. Даже сына родила, Альфонса. На Рождество ему стукнет годик.

– Рад за тебя, Мариетта. Ты же теперь не работаешь в замке? Помнишь, сама говорила, что после замужества никого обстирывать не будешь.

– Как же, работаю на мсье Лароша. Мать – та устроилась в другом доме. И Бертран каждому лишнему су рад.