Сирота с Манхэттена. Огни Бродвея

Они с интересом изучили ассортимент пирожных в витрине, на круглых мраморных подставках.

— Шоколадные эклеры! Пирожные «Сент-Оноре» и кофейные «Мокко»! — восхитилась Элизабет.

— Если проголодалась, зайдем и купим! Смотри, у них есть три маленьких столика, так что можно попить чаю прямо тут.

— Может, на обратном пути? Мы почти подошли к реке.

Молодая женщина отвернулась от витрины и прочла надписи на вывесках двух соседних бутиков, разумеется французских. Один оказался парикмахерской, другой — галантереей. Вокруг сновали бесконечные пешеходы. И каждый раз, когда Элизабет слышала родную речь, сердце в ее груди замирало.

— Жаль, что я никогда не бывала в этом квартале, — вздохнула она. — Но ма и па вообще мало куда меня водили. Сентрал-парк, театры, магазины на 5-й авеню… И никаких прогулок пешком по улице!

Жюстен слушал, с душевным трепетом вспоминая ее совсем маленькой — такой, какой она была в детской замка Гервиль, а потом представил ее девочкой постарше, изнеженной, редко покидающей роскошную квартиру в Дакота-билдинг.

— О нет, опять этот тип! — Элизабет выглядела раздосадованной. — Такое впечатление, что он следит за мной!

На противоположной стороне улицы, сквозь сплошной поток автомобилей, карет и омнибусов, она все же сумела рассмотреть худощавую фигуру того самого бродвейского нищего. И повисла на руке у Жюстена.

— О ком ты говоришь? — встревожился он.

— Тот мужчина, там, через улицу! В сером полотняном костюме, похожем на робу каторжника, и кепке! Я уверена, он меня преследует! Анри говорит, он умственно отсталый, перебивается поденной работой. Но я что-то в этом сомневаюсь!

— Как по мне, это обычный нищий, Элизабет.

— Или у него это способ маскировки. Что, если на самом деле он какой-нибудь извращенец или сумасшедший? Жюстен, идем отсюда! У него такие страшные глаза — пустые, словно бы потухшие.

— С такого расстояния мне его глаза не рассмотреть. Да, пожалуй, пойдем! У тебя в лице ни кровинки!

— Господи, он идет к нам! — ужаснулась молодая женщина. — Жюстен, умоляю, сделай что-нибудь! Я не могу его видеть! Он желает мне зла, я это знаю!

Элизабет хватала ртом воздух, тело сотрясала нервная дрожь. Жюстен едва успел ее подхватить, когда у молодой женщины подломились ноги.

— Жюстен, помоги! Меня тошнит! Мне холодно! Мне жарко!

Она задыхалась, цеплялась за него из последних сил.

— Элизабет, тебе надо к доктору! — в ужасе вскричал он.

Жюстен растерянно смотрел по сторонам в надежде на чье-нибудь содействие. Подбежала белокурая женщина лет пятидесяти, в розовом рабочем халате.

— Сюда, мсье! Французская больница совсем рядом, я вас провожу! Вон то восьмиэтажное кирпичное здание справа! Вам нужна помощь. Моя клиентка подождет!

— Благодарю, мадам! — произнес, вдохнув с облегчением, Жюстен.

— Ваша молоденькая женушка ждет ребенка, верно? Я работаю в этой вот парикмахерской и видела в окно, как вы шли по улице. Я родом из Эльзаса. А вы?

— Я родился в Шаранте, — рассеянно отвечал Жюстен.

Он думал только о том, как бы не уронить Элизабет, которую практически нес, обхватив за талию.

— Давайте-ка я поддержу ее с другой стороны! Совсем сомлела, бедная… Меня зовут Маргарита. А больница эта — уже третья по счету. Первые две были слишком маленькие и без каких-либо удобств. В этом районе много бедноты, так что и приют был тоже нужен. Теперь все есть, и содержат больницу монахини из Конгрегации марианиток Святого Креста. Но доктора сюда приезжают работать из Франции! Сестры и персонал разговаривают только по-французски и по-фламандски.

— Вы прекрасно осведомлены, мадам, — из вежливости заметил Жюстен.

Он порадовался про себя, что идти недалеко, иначе пришлось бы выслушать о местном приюте еще множество «интересного».

Мужчина на другой стороне улицы наблюдал за происходящим. Видел он, и как упал на проезжую часть букет сирени. Двухэтажный омнибус, влекомый четверкой белых лошадей, прокатился по цветам.

Мужчина поморщился и нетвердым шагом направился к Гудзону, словно бы осознавая свою причастность к этому неприятному инциденту.

Маргарита препоручила Элизабет и ее спутника заботам монахини в черном платье и белом головном уборе, встретившей наше трио доброй, сочувственной улыбкой. На ходу повязывая передник, она с тревогой посматривала на молодую женщину.

— На обратном пути заглянете ко мне, расскажете, как ваша женушка! — обратилась парикмахерша к Жюстену перед тем, как уйти. — До свидания, сестра Бландин!

— До свидания, Маргарита!

Следуя рекомендациям монахини, Жюстен усадил Элизабет в кресло, под ноги ей подставил скамеечку. Судя по всему, они оказались в комнате ожидания, хотя и тут имелся застекленный шкаф с множеством флаконов и металлических коробочек.

— Мсье, недомогание вызвано беременностью? — спросила монахиня. — Простите мою нескромность, но это важно. В противном случае можно заподозрить проблемы с сердцем.

— Я ничего не могу утверждать, мадам! Эта дама — моя племянница, и я приехал с ней повидаться.

Жюстен смутился. Он думал о том, что Элизабет, сама того не зная, может носить ребенка Анри Моро — она упоминала о такой возможности.