Сирота с Манхэттена. Огни Бродвея

— Дедушка не хочет, чтобы ты теперь гуляла вечером, — серьезным тоном заявил он. — И я не хочу! Ты вела себя плохо, мамочка.

— Твоя правда, мое сокровище, — согласилась та.

Вошел Эдвард Вулворт. И замер, любуясь чудесной картиной, которую являли его драгоценная Лисбет с Антонэном.

— Благодарение Богу, вы все со мной, дома! — Голос у него был усталый. — И ты выглядишь намного лучше, Лисбет.

После звонка некоего коммерсанта, торговца шляпами, он отправился ее забирать на автомобиле. Этот человек, его продавщица и приказчик перенесли полубесчувственную Элизабет с улицы в магазин и усадили в кресло. Напоили сладким чаем, промокнули лоб и виски платочком, смоченным одеколоном.

Молодая женщина быстро пришла в чувство и даже смогла продиктовать любезному шляпнику номер телефона Вулвортов.

— Когда я приехал в бутик, ты все еще дрожала, милая, — вздохнув, произнес Эдвард. — Видела бы ты нашу дочь в тот момент, Мейбл! Бледная — смотреть страшно!

— Может, тот постовой все-таки поймал воришку? — предположила Мейбл. — Съезди туда завтра, Эдвард. Лисбет так расстроилась! Говорит, что тот бандит второй раз убил Катрин.

Антонэн ловил каждое слово разговора взрослых. До сих пор он не знал, что бывают «бандиты» и «воришки». Насколько ему позволяло разумение пятилетнего ребенка, он подвел итог этой драмы:

— Из-за гадкого дядьки ты упала без сознания, мамочка. Я его найду и накажу!

— Не надо было при тебе об этом упоминать, мой хороший, — отвечала ему Элизабет по-французски. — Хочешь спать со мной? Ты уже даже переодет. Полезай под одеяло! А я немного поговорю с дедушкой и бабушкой и приду!

Мальчик очень обрадовался: Элизабет баловала его этим нечасто, только когда он очень-очень просил. Мейбл, а потом и Эдвард поцеловали его в лобик и вышли. Элизабет включила маленькую настольную лампу вместо ночника.

— Не думай больше про злого дядьку, — шепнула она сыну на ушко. — К нам он никогда не придет! Спи, мой ангел.

— Уже сплю, — зевая, пробормотал ребенок.

Молодая мать на цыпочках вышла из комнаты. Ощущение жжения в области шеи напоминало о неприятном инциденте, жертвой которого она стала.

«Случайность ли, что мы с ним постоянно сталкиваемся? — спросила она себя. — Или он следит за мной? Интуиция подсказывает, что так оно и есть. А что было бы, окажись я на безлюдной улице?»

Думать об этом было неприятно, даже страшно. Родителей она нашла в столовой. Они встретили ее улыбками. Элизабет выглядела сейчас совсем юной, хрупкой, в розовом пеньюаре и с распущенными каштановыми волосами. Она присела к столу. Норма подала салат из томатов и сваренные вкрутую яйца.

— Ма! Па! Я должна вам кое в чем сознаться. И это важно.

Элизабет рассказала про все прошлые встречи с сегодняшним обидчиком. Пришлось упомянуть и о прогулке с Жюстеном по 34-й улице, которая закончилась во французской больнице.

— Это возмутительно! — воскликнул Эдвард. — Нужно заявить в полицию! Этому безумцу место в тюрьме. Он преследует девочек, бог знает куда их уводит и невесть что с ними делает, а его отпускают, позволяя свободно бродить по улицам! Лисбет, когда ты наконец научишься делиться с нами своими заботами, страхами? Ты переоцениваешь собственные силы, хочешь все уладить сама — как в случае со Скарлетт Тернер. Эта дьяволица чуть тебя не убила! Да и сегодняшняя история могла кончиться плачевно. Из-за гордыни ты подвергаешь себя опасности!

— Эдвард, сжалься! Сейчас не время ее журить! — одернула мужа Мейбл.

— Вы так щедры ко мне и к Антонэну, и я все время опасаюсь, что могу доставить вам новые проблемы, — оправдывалась Элизабет. — Если подумать, по Нью-Йорку ходят тысячи девушек и женщин, с утра до позднего вечера. И я решила, что тоже так могу.

— Могла бы, если бы не этот безумный тип, выискивающий себе жертву, — сердито вставил свое слово Эдвард. — Но я этим займусь! У меня есть связи и в полиции. Если повезет, ты получишь материнский медальон.

— Это было бы настоящее чудо, па!

Норма подошла к столу с новым блюдом. К салату и яйцам никто не прикоснулся.

— Холодного жаркого тоже не хотите? — спросила она.

— Оставь мясо на столе, Норма, — отвечала Мейбл. — Я не голодна, но чаю выпью охотно.

— Слушаюсь, мэм!

Элизабет нервно теребила столовую салфетку — складывала, разворачивала, складывала снова. Когда домоправительница вышла, она произнесла бесцветным голосом:

— Я разорвала помолвку. Судьба словно насмехается над нами! Я не собиралась идти сегодня в прачечную, но Анри прислал письмо. Он тревожился, потому что я перестала у него бывать и новости ему узнать было неоткуда. Я решила, что нельзя обманывать хорошего человека, играть с его чувствами.

Мейбл опустила голову, скрывая облегчение, которому, однако, не суждено было продлиться.

«Это все из-за Жюстена! — подумала она. — Господи! Каких еще безрассудств нам ждать?»

Супруг ее жестом продемонстрировал свою покорность судьбе. Он ждал чего-то подобного, но промолчал.

— Анри очень расстроился и кольцо назад не взял, — продолжала Элизабет. — Да, он отдал мне его, пояснив, что деньги на подарок ему дал ты, па.