Сиротка. Нежная душа

«…Хотя за время пребывания в Валь-Жальбере я еще ни разу не слышал, как она поет, я никогда не забуду небывалого волнения, охватившего меня, когда мое собственное дитя исполнило оперную арию там, в санатории. Моя дочь и твоя племянница, Мари! Она так хороша, у нее великолепные белокурые волосы! Но это не все ее достоинства: Эрмин — умная, образованная, и такой голос, как у нее, нечасто услышишь. Если Господь так щедро одарил девочку, значит, Он полагает ее достойной Его милостей…»

Этим фрагментом он закончил свое письмо, в котором не забыл упомянуть и о своем внуке, предусмотрительно назвав его Жослином. Однако трусость снова взяла в нем верх, и он скрыл от сестры тот факт, что Клеман Дельбо — метис. Этот Тошан, которого он находил все более дерзким…

В комнату опять вошла Мирей с тяжелым блюдом в руках.

— Десерт! — объявила она. — Блинчики с черничным джемом! Мсье Жослин, мсье Клеман, желаете выпить джина в конце трапезы?

Тошан не ответил. Он резко встал и бросил салфетку на стул.

— Пойду подышу воздухом! — сказал он.

И пружинистым шагом удалился. Хлопнула входная дверь. Эрмин хотела было последовать за ним, но не решилась. Глаза Шарлотты наполнились слезами.

Жослин постарался скрыть свою радость. Ему не хотелось расстраивать дочь.

— Я что-то не так сказала? — спросила домоправительница. — Если так, прошу меня простить, мадам!

— Ты прекрасно знаешь, что именно ты не так сказала, — отозвалась Лора раздраженным тоном. — Какая муха тебя укусила? Ты давно перестала называть Тошана «Клеман»! Прошу не забавляться больше подобным образом! Это понятно? И ты тоже хорош, Жослин! Господи, если бы твоя мать была индианкой, разве ты стыдился бы своих корней? Анри Дельбо, бескомпромиссный глава семьи, заставил Талу крестить сына и назвал его Клеманом. Но он умер, и Тошан уже достаточно взрослый, чтобы иметь право называться тем именем, которое ему нравится. Невежливо заострять внимание на таких деталях!

— Я с тобой полностью согласна, мама, — дрожащим голосом сказала Эрмин. — А я так ждала этого семейного ужина! Все, кого я люблю, соберутся за одним столом… И вот результат!

— Я не сказал и не сделал ничего плохого по отношению к зятю, — делано возмутился Жослин. — Я хотел поговорить с ним о вечере, когда мы впервые встретились. Тогда он был диковатым семилетним мальчишкой, Мой старый Бали завилял хвостом, когда парень к нему подошел. Это у нас общее — собаки нас любят.

— Если так, папа, почему же ты не завел разговор об этом сразу? — с упреком спросила Эрмин. — Ты не сказал ему ни слова, только поздоровался, когда он подошел пожать тебе руку. Ну, и заявил, что будешь называть его Клеманом. Он обиделся, я это почувствовала.

— Откуда я мог знать, что такая безделица его обидит, — возразил Жослин. — Он же не ребенок! Я воспитывался фанатичными католиками, моя крошка. В семье Шарденов серьезно относятся к церковным таинствам, особенно к таинству крещения. И вообще, зачем твой муж так оделся? Я был шокирован!

— Папа, как ты не понимаешь! Для него это все равно что твой выходной костюм! Эту куртку для Тошана сшила и украсила Тала.

Молодая женщина замолчала, едва сдерживая слезы. Она тоже была не вполне искренна, потому что догадалась: надевая индейскую куртку, Тошан хотел пощекотать нервы своих родственников со стороны жены.

— Простите, но я пойду за ним, — сказала она. — Шарлотта, если Мукки проснется, усади его на высокий стульчик и дай вечернюю кашу. У меня уже не так много молока.

Девочка воспользовалась моментом, чтобы убежать в гостиную и присматривать там за ребенком. Лора осталась наедине с Жослином.

— Будет лучше, если ты примешь Тошана таким, какой он есть, и смиришься с тем, что он член нашей семьи. Эрмин любит его всем сердцем. Пусть хотя бы они будут счастливы! Спокойной ночи.

Расстроенная, женщина в свою очередь покинула столовую. Она испытывала огромное разочарование. Если до этого Лора и представляла себе будущее рядом с вновь обретенным супругом, то сегодня вечером она попрощалась с иллюзиями. И испытала острое сожаление о том утраченном счастье, которое ожидало ее с Хансом.