Сиротка. Нежная душа

Тошан обхватил голову руками. С другой стороны двери теперь было тихо.

«Наверное, она уснула», — сказал он себе.

Ему было бесконечно жаль мать, и от этого его ненависть к Жослину Шардену делалась только сильнее.

Валь-Жальбер, четверг, 5 января 1934 года

Эрмин сидела на своей кровати. Полы ее пеньюара были раскрыты. Обеими руками она сжимала одну из грудей. По щекам у нее текли слезы. У нее перегорело молоко. Лора, Элизабет и Мирей сошлись во мнении, что молодая мать пережила слишком сильное потрясение во время снежной бури, слишком много горя и волнений доставил ей отъезд мужа. До сих пор она не получила новостей от Тошана. Все пытались ее успокоить, но она оставалась глухой к утешениям. Жослин убеждал ее, что, случись с Тошаном и Талой несчастье, им бы уже сообщили.

— Пока я не увижу его здесь, своими глазами, я буду думать самое страшное! — возразила она.

— Он пообещал, что вернется, как только сможет. Надо просто терпеливо ждать, — назидательно советовала Лора.

В последние два дня обычный порядок жизни был нарушен. В бурю ветер повредил линии электропередач, и быстро починить их в холодное время года оказалось затруднительным.

Домоправительница достала из чулана керосиновые лампы и постоянно пересчитывала свечи в страхе, что их может не хватить.

Эрмин не выходила из своей спальни, упрямо пытаясь снова и снова прикладывать своих девочек к груди. Но не проходило и минуты, как Мари и Лоранс закатывали глазки и начинали реветь во все горло.

Накануне вечером Мадлен, обосновавшаяся в гостевой комнате, взяла малышек к себе на ночь и утром не принесла их к матери.

— Да это и бесполезно, — пожаловалась сама себе молодая женщина. — Они только снова стали бы плакать от досады! А сейчас им как раз время кушать. Мне хотелось иметь помощницу, но кормить-то я рассчитывала все-таки своим молоком!

Этот провал в роли матери очень ее огорчал. С красными глазами она скользнула под одеяло и плакала, пока не иссякли слезы. На лестнице послышались шаги. Шарлотта дважды легонько стукнула в дверь и вошла с широкой улыбкой на лице.

— Мимин, я принесла тебе письмо от Тошана! Смотри! Лоре передал его Пьер Тибо. Он сейчас пьет кофе в гостиной.

— Дай скорее! — воскликнула Эрмин, вставая. — Господи, спасибо! Спасибо! Он жив!

Она испытала такую радость и облегчение, что даже не стала задаваться никакими вопросами.

— Как ты рада! — улыбнулась девочка. — И это так здорово!

Молодая женщина вскрыла конверт, испытав абсурдное желание поцеловать бумагу. В этот момент для нее во всем мире существовало только письмо.

«Моя любимая женушка!

Мне повезло встретить Пьера на набережной в Перибонке. И я отдал ему это письмо, которое как раз нес на почту. Так я могу быть уверен, что ты очень скоро его получишь. Не сердись на меня за то, что уехал, не предупредив тебя, но ты наверняка нашла записку, которую я подсунул под дверь нашей спальни. Входить я не стал, чтобы не побеспокоить Мадлен.

Мне кажется, что мы с тобой в разлуке уже сто лет! Я очень по тебе скучаю, и нам нужно что-то придумать, чтобы такая ситуация впредь не повторялась.

У меня нет выбора, моя ласковая и милая Эрмин! Тала из каприза захотела вернуться домой. Причины, по которым она настояла на отъезде, настолько странные, что я предпочитаю о них умолчать. Потом, когда мы попали в сильную метель, она пожалела о своем решении.

Умоляю, прости меня. Я не могу вернуться сейчас, потому что моя мать заболела. Я останусь с ней на несколько недель. Буду охотиться, так как запасов провизии у нее мало. Не тревожься, я регулярно буду писать тебе.

Поцелуй крепко Мукки от его отца, и моих маленьких принцесс, Мари и Лоранс, тоже. Никогда не забывай, что я люблю тебя.

Тошан Клеман Дельбо»