Сиротка. Нежная душа

За этими словами последовала радостная суета. Престарелая индианка встала и увела младшую дочь в соседнюю комнату. Смерти придется искать другую жертву… Они загремели кастрюлями, стали шумно перебирать запасы продуктов.

Аранк так и не передала Киону Тале. Тошан вздохнул, но все-таки взял ребенка и бережно протянул его матери.

— У тебя на руках ей будет теплее, — смягчившимся голосом сказал он. — Твоя малышка очень красивая. А теперь, мать, я хочу, чтобы ты поскорее поправилась и вела себя разумнее. Бабушка Одина говорит, что ты полубезумна. Докажи нам, что она неправа. Ты должна вырастить Киону и сделать ее счастливой, она не виновата в грехах своих родителей. Завтра утром я уеду, на этот раз надолго. Запасов еды и дров достаточно, Шоган привезет вам рис, чечевицу и сахар, которых хватит до весны.

Тала слушала его, не сводя восхищенного взгляда со своей дочери.

— Ты добр, мой сын, — ответила она и наконец посмотрела на него. — Несмотря на твой гнев, ты не оставил меня, ты спас меня и Киону. Я должна сказать тебе что-то очень важное. Не надо слишком сильно ненавидеть Жослина Шардена! Сначала я его пожалела, потом решила вылечить, чтобы он вернулся к Лоре и Эрмин. Силе, которая толкала меня к нему, я не могла сопротивляться. Это я его соблазнила, а не он меня. Как знать, может, высшие силы соединили нас, чтобы Киона жила на свете? Я не знаю, почему твой отец не дал мне других детей, кроме тебя. Представь, как я удивилась, когда поняла, что беременна. И это в мои годы! Будь спокоен, сын, мое сердце больше не страдает от этой запретной любви. Теперь я не одна, у меня есть моя Киона, которую я буду любить и беречь. Я так счастлива! Возвращайся к своей супруге и детям!

Тошан только устало отмахнулся. Об этом не могло быть и речи. Он мог простить мужчину, который пожелал женщину, особенно в обстоятельствах, о которых он был наслышан. Шарден считал, что жить ему осталось недолго, и Лора собиралась замуж за другого. Однако ложь и трусость он ненавидел.

— Нет, мать! Я найду себе работу, мне нужны деньги. Ты не забыла наш уговор? Ты уйдешь жить к Одине. Я пообещал, что поменяю крышу на ее хижине, куплю провизии и ружье для Шогана. А потом приготовлю наше жилье к приезду Эрмин и детей.

Тала кивнула. Она уступала воле сына, которому она принесла столько боли и заставила разлучиться с теми, кого он любил. Однако перспектива жить в жалкой лачуге еще дальше к северу вместе с Аранк, Одиной, Шоганом, его женой и детьми, совсем ее не прельщала.

— С Кионой я смогла бы жить и в пещере, и в медвежьей берлоге, — сказала она, надменная и в то же время ласковая. — Не тревожься, мой сын, когда ты вернешься, я уйду из хижины, которую твой отец построил для меня!

Этими словами она давала Тошану понять, что дом принадлежит ей и она соглашается принести тяжелую жертву. Он прекрасно ее понял, но сделал вид, что ему все равно.

— Отдыхай, мать, — просто сказал он.

Ему стоило труда скрыть уважение, которое внушала ему твердость материнского характера, ее способность шагнуть в могилу и вернуться к жизни в следующее же мгновение. Тала, волчица! В глубине души он гордился тем, что она — его мать.

Глава 17 Соловей взлетает

Валь-Жальбер, 30 апреля 1934 года

Эрмин и Шарлотта в первый раз вывезли Мари и Лоранс на прогулку на улицу Сен-Жорж. Маленькие двойняшки выросли и заметно поправились. Каждая лежала в отдельной коляске, поэтому Эрмин в очередной раз порадовалась, что заботливая девочка всегда рядом. Снег всюду таял под лучами яркого солнца. День и ночь водопад на Уиатшуане глухо ревел, словно желая показать людям, что река наконец восторжествовала над зимой и вырвалась на волю, чтобы поскорее влиться в озеро Сен-Жан, которое тоже частично освободилось от ледяного плена.

Обрадованная потеплением, которое говорило о приходе весны, молодая женщина возвращалась с почты. Она отправила письмо Тошану по адресу, который он указал в предыдущем своем послании. Уже больше месяца ее супруг работал в Вальдоре — стремительно развивающемся центре горнорудной промышленности, в нескольких сотнях километров к западу от озера Сен-Жан.

Эрмин не сердилась на мужа, и все же никак не могла понять, почему он решил работать так далеко и по пути даже не заехал повидаться с ней и детьми в Валь-Жальбер. Разумеется, он что-то написал в свое оправдание в письме, но это только усилило ее терзания.

«Обидно, что он принимает такие важные решения, не спросив моего мнения, — думала она. — Он рассказал мне о своих планах, но так все равно нельзя! Тошан пишет, что мы будем жить в хижине Талы, которую он планирует сделать настоящим уютным домом, и я должна с этим смириться, уехать от родителей, уехать из Валь-Жальбера! Чтобы переделать жилище, ему нужны деньги. A его мать, которая очень любит свой дом и окрестные земли, уйдет жить к своим родственникам!»

— Тебе невесело, — негромко сказала Шарлотта. — Я это знаю наверняка, потому что ты уже три дня не поешь.