Сиротка. В ладонях судьбы

Брат Марселлен, не любивший развлекаться с мальчиками, не спал. Он вспоминал некоторые детали хрупкого силуэта маленькой индианки, которую сам отвел в карцер. Он снова видел ее мускулистые икры, тонкие руки, сочный рот. Он пообещал себе привести ее к послушанию завтра же утром, а также в последующие дни, поскольку она должна была провести в карцере не меньше недели. Он мог бы нанести ей визит прямо сейчас, но ожидание было частью садистского удовольствия, которым он упивался.

Дверь карцера открылась в десять часов утра. Киона по-прежнему лежала на полу в полудреме. Увидев брата Марселлена, она вскочила на ноги и прижалась к стене. По его сальной гримасе она сразу догадалась о его намерениях. В руках он держал табурет, который поставил на пол, чтобы сесть.

– Иди сюда, маленькая чертовка! Ты полна пороков, дочь моя, дьявол сделал тебя лживой и ленивой. Ты совершила слишком много грехов. Я покажу тебе, как можно получить прощение. Подойди!

Монах поднял сутану и выставил напоказ свой огромный пенис. Он довольно посмеивался, увидев выражение невероятного страха на лице своей будущей жертвы.

– Нет, нет! – взмолилась Киона. – Не надо!

– Я могу подняться со своего места и поймать тебя, но ты ведь будешь послушной и подойдешь сама. Это твое наказание, и оно вполне заслуженное. Ты помогла этому поганцу Делсену сбежать. Из-за тебя брат Роже повредил себе колено. Так что иди сюда!

Ощущение сильного холода сковало девочку. Она знала, чего потребует от нее этот мужчина, так как уже видела его в своих видениях. А если она не подойдет к нему, будет еще хуже. Никто не придет ей на помощь. Мысль о том, что придется подчиниться воле брата, повергла ее в шок. Ее глаза округлились, по всему телу пробежали судороги. Она рухнула на землю, забившись в конвульсиях и издав леденящий душу крик.

Брат Марселлен вовсе не хотел быть застигнутым врасплох. Здесь все развлекались с пансионерами тайком, стараясь ничем себя не выдать. Он предпочел убраться восвояси.

Привлеченная пронзительным криком, раздавшимся в коридоре, одна из сестер пришла узнать, в чем дело.

– Похоже, у нее эпилептический припадок, – проворчал монах, принимая благостный вид, чтобы скрыть свою истинную природу. – Дайте ей успокаивающего, чтобы она нас не оглушила. Я хотел пожурить ее, научить молитвам. Даже принес с собой табурет. Сестра моя, сделайте что-нибудь, чтобы она замолчала!

Монахиня вошла в карцер. Она с отвращением взглянула на девочку, извивающуюся на полу с лицом, искаженным ужасом.

– Эта дрянь просто ломает комедию, – заявила она.

С этими словами монахиня подняла ребенка за грудки и дала ей несколько сильных пощечин. Воцарилась тишина. Дверь закрылась. Почти оглушенная, Киона погрузилась в состояние оцепенения, не лишенное сладости. Она решила умереть.

Возле Перибонки, понедельник, 28 сентября 1942 года

После того как Эрмина с Овидом выехали из городка Сен-Метод, где провели ночь в небольшой гостинице, молодые люди проехали верхом много километров. Дождь лил не переставая, и даже в плащах они вымокли насквозь. Эрмина не жаловалась, но у нее было странное ощущение, что она погрузилась в озеро Сен-Жан. Неужели ей придется провести еще несколько дней вот так, под проливным дождем, с липкими волосами, заледенелыми ногами в кожаных сапогах, потемневших от воды?

Вчера они преодолели расстояние между Сент-Эдвиджем и Сен-Методом, и погода была к ним благосклонна. Странно, но Эрмина и Овид большую часть пути молчали, погрузившись каждый в свои мысли. Вечером, уставшие до изнеможения, они отправились в свои комнаты, не слишком задерживаясь. Желание, овладевшее ими накануне, казалось, растаяло без следа, ослабевая с каждым проходящим часом.

Однако в этот дождливый и холодный понедельник они вернулись к своим обычным беседам, словно пытаясь справиться с тоской, навеваемой погодой. Вскоре они вновь понимали друг друга с полуслова.

– Смотрите! Слева от нас сеновал, – внезапно произнес учитель. – Лошади измотаны и вымокли не меньше нас. Нам нужно отдохнуть под крышей хотя бы полчаса. Да и дождь должен когда-нибудь прекратиться.

– Не стоит, мы почти у цели.

– Но вы дрожите от холода. У меня в сумке термос с горячим чаем, он нас согреет.

Она согласилась в основном из жалости к Шинуку. Ей казалось настоящим чудом, что где-то можно укрыться от ветра и проливного дождя. Овид спрыгнул на землю и подошел к ней, чтобы помочь спуститься с лошади.

– Просто небольшой привал, – сказал он. – Я уже пожалел, что навязал вам эту поездку верхом. Лучше бы мы взяли машину. Я просто идиот. К тому же как мы повезем Киону?

Овид снял свою промокшую кепку и встряхнул светло-русыми волосами, потемневшими от влаги. Лицо его было бледным и осунувшимся, но большие глаза сохранили свой блеск.

– Я совсем обескуражена, – призналась Эрмина, с наслаждением усаживаясь на сено. – Какое счастье просто иметь крышу над головой! Овид, не упрекайте себя ни в чем. Сегодня могла быть хорошая погода, и мне очень нравится ехать на моем старом Шинуке. Но проблема не в этом.