Сиротка

На девушке был костюм цвета лаванды, состоявший из приталенного жакета и расклешенной юбки. Косы ее были уложены в красивый шиньон, поверх которого она надела изящную шляпку. Помада подчеркивала чувственный изгиб губ, тонкий слой рисовой пудры смягчил загар.

— Я уезжаю навстречу приключениям, Бетти! — отозвалась Эрмин. — Мне непременно нужно очаровать всех пассажиров корабля и всех жителей Квебека!

Шарлотта подняла голову и сказала звонко:

— Ты надушилась! Я слышу запах!

— От тебя, Лолотта, ничего не скроешь!

— Значит, это решено: ты едешь на прослушивание в Капитолий, — уважительным тоном сказала Элизабет. — Ты заслужила это, Эрмин.

Арман ворвался в кухню, помешав девушке ответить. Тринадцатилетний мальчуган не был похож ни на отца, ни на старшего брата. Как и Эдмон, он был белокур, но свою круглую мордашку унаследовал от бабушки.

— По пути я встретил почтальона, Мимин, — крикнул он. — Тебе письмо! Еще одно письмо, ведь последнее ты получила на Рождество!

Бетти покраснела до корней волос. Она загородила сыну дорогу.

— Наверное, ты ошибся, Арман, — сказала она. — Почему бы письмо для Мимин принесли к нам в дом? Ведь она теперь живет по ту сторону монастырской школы. Дай мне конверт!

— Мам, здесь написано «Эрмин Шарден, которая живет в доме месье Жозефа Маруа, улица Сен-Жорж, Валь-Жальбер».

Мальчик бросил конверт на стол. Эдмон первым схватил его.

— Дай мне посмотреть, Эд, — со вздохом сказала девушка.

Она пыталась успокоить нараставшее волнение, но сердце билось все быстрее. Несмотря на обмен разочаровывающими поцелуями с будущим женихом, несмотря на вырезку из газеты, она все еще надеялась, что получит от Тошана письмо.

Элизабет схватила полотенце и, нахмурившись, стала вытирать посуду. Эрмин заметила ее волнение, когда почти вскрыла письмо.

— Это из Труа-Ривьер, — сказала она.

На конверте было указано имя отправителя: «Мари Шарден». Арман скакал вокруг нее, любопытный, как сорока.

— Пойдем со мной, Мимин, — сказала ей Элизабет. Они вышли во двор. На ветру трепыхался недавно постиранный полосатый пиджак Жозефа. В хлеву мычал теленок.

— Бетти, что с тобой? — спросила Эрмин. — Почему эти люди снова мне написали?

— Это моих рук дело, дорогая, — призналась молодая женщина. — Я думала, что поступаю правильно. С прошлого Рождества я дружу с твоей матерью, а тебя люблю, как родную дочь. Однажды я перечитала то, первое, письмо. Не знаю, что на меня нашло, но я решила, что сама им напишу. И я написала, что Лора — приятная и щедрая женщина, способная сострадать, а ты — прекрасная девушка, хорошо воспитанная и усердная, да еще поешь, как соловей. Я хотела их смягчить, защитить вас. В конце письма я попросила, чтобы они ответили тебе, потому что ты нуждаешься в их внимании. Ни Жо, ни остальные ничего об этом не знают. Если бы Арман не отдал тебе это письмо, я бы сначала вскрыла его над паром и прочла. Если ответ оказался бы не таким жестоким, как предыдущий, вас с матерью ожидал бы приятный сюрприз!

— Милая моя Бетти, — прошептала Эрмин, — не беспокойся так о нас с мамой. Мы совсем не несчастны. Шардены не изменят своего отношения к нам.

Девушка вынула из кармана письмо. Элизабет попыталась взять его у нее из руки.

— Разреши мне его прочитать, Мимин. Ты уезжаешь, такая красивая и довольная. Я не хочу, чтобы эти люди испортили тебе настроение.

— Я научилась радоваться любой мелочи, наслаждаться настоящим. Не бойся, ничто не сможет меня огорчить.

Девушка посмотрела на развешанное для просушки белье, отметив про себя забавный танец клетчатого носового платка, в котором запуталась оса. Как и встреча с белкой тремя неделями ранее, эта картинка навсегда останется в ее памяти — символ момента, когда судьба готовится нанести свой удар.

Элизабет вернулась в дом, подталкивая перед собой Армана, который тайком вышел во двор вслед за ними. Эдмон плакал на кухне — он порезался ножом.

Эрмин читала письмо, одновременно прислушиваясь к жалобным возгласам мальчика.