Сиротская Ойкумена

– Итак, миссия позаботилась о вас и о вашей адаптации в социуме. Ваша мать получила достойное погребение. За счет средств миссии, следует отметить!

– Ничего себе достойное: в море высыпали порошок! – отозвалась Ольга с задавленной слезой. – Могилы даже не осталось!

Но интендант-сестру ничем пробить было невозможно. Она раскрыла тонкую папку и сообщила, что муниципальные власти предлагают всем детям, обитающим в детских домах, приютах и благотворительных учреждениях бесплатно посещать развивающие занятия. На выбор предлагались рукоделие, кулинария, или музыка. Ольга, недолго думая, выбрала третье.

Интендант-сестра подвела итог, вычерчивая пометки в виде черных квадратиков в настольном календаре: – Итак, сегодня 16 марта. Завтра сестра Агата отведет вас в муниципальную музыкальную школу. Я лично проинспектирую, чему вас учат, чрез месяц.

С раннего утра яхты в порту сверкали выпуклыми грудинами парусов. С залива потягивало ряской. Монахини чистили по весне парк – секвойи, сосны и другие деревья уже вымахали порядочно, а газоны уже совсем скоро придется подстригать. В небе проступил и медленно растекался на верховом ветру ажурный облачный веер.

Ольга под приглядом сопровождавшей ее сестры Агатой направлялись в городскую музыкальную школу. Был ранний день. Узкие разноцветные фасады на холмистых улочках возле залива сияли, словно плашки ксилофона. Ольга перепрыгивала через лужи, а величавые, словно персидские сатрапы голуби предпочитали до поры слоняться черепицам, не торопясь планировать на мокрую брусчатку. Дикие гуси уже прилетели из-за моря, и в разрезающих город каналах плавали с большой важностью, как артисты императорского балета.

Ольга волновалась, шагая следом за сестрой Агатой с ее белым поясом, края которого плескались на морском ветру.

– Дай бог за каждую бурю по радуге, за каждую слезу по улыбке, за каждую тревогу по надежде и за каждое испытание радость. За каждую беду – верного друга, за каждый вздох – беззаботную песню и за каждую молитву – воздаяние. Заучи эти слова на всю жизнь, – говорила монашка. – Даже если не веришь в них.

Они пришли. Солнце успело здорово прогреть аккуратную зеленую лужайку под окнами и пролезть через них в просторный школьный коридор. Старательно перешагивая через наклонные яркие столбы, Ольга жмурилась в ритме слепящих солнечных ударов. Это совсем не было плохо, а наоборот, оказалось хорошо и весело. Через открытые рамы вкусно пахло травой и землей, просыпающейся к лету, а еще немного стенной краской. Гулкий коридор оказался набит нанесенным снаружи шорохом юных листьев и чириканьем воробьев. Квадратные каменные плиты пола случайным образом размечены были ярким потоком, что процедили кроны школьного сада. И этот мимолетный узор не худо было бы зарисовать для памяти.

Остановились они перед белой крашеной дверью класса, на которой висела табличка «M-me Marine Olive-Tailleur», и стали ждать конца урока. Здесь хорошо слышалось, как ученики долдонили хором какое-то математическое правило. Голоса их были полны безнадежной тоски людей, запертых в классной комнате и лишенных счастья погожего весеннего дня. Только на математику было не очень похоже – резкий крик учительницы неожиданно прервал тоскливый детский бубнеж и перелился в такую чистую и прекрасную ноту, что об арифметике не могло быть и речи. За дверью детские голоса подтянули ему звонко, но вразнобой. Из-под коридорного полотка прокричал звонок, и занятие остановилось. Через полминуты дверь выбросила в коридор примерно с дюжину галдящих напропалую учеников, а пришедшие, постучав, вошли в класс.

– Из какой вы страны? – спросила мадам Олив. Удивительно, что она всегда обращалась к Ольге строго на «вы».

– Я русская, – ответила та.

– Тогда вам, наверно, непривычна местная зима. Сейчас только середина марта – а уже вовсю зеленеет. У вас дома, наверно, в это время еще лежит снег.

– Нет-нет, это хорошо, – сказала Ольга. – Здесь ведь океан. Он не особо теплый, но из-за него мягкий климат. Цветов много и трава гуще.

– Это недурно, – после некоторой заминки отозвалась мадам. – Думаю, из вас может выйти толк. И главный вопрос: вы любите музыку, нравится ли вам петь?

– Очень люблю! Но я не пробовала петь никогда.

– Прекрасный повод это исправить! А ну-ка, молодая леди, покажите, как прекрасен ваш голос.

Ольга ужасно стушевалась и сказала «нет».

– Да спойте же, – не отступала учительница, – здесь все свои. Какая песня вам нравится?

– Мне нравится песня про русалку, – призналась полуживая от смущения Ольга.

Учительница щелкнула пальцами, примолвив «аккордеон, начали!» и стала подыгрывать на банджо – как-то очень красиво, неторопливо и размеренно, в то время как аккордеон в руках тощей, вытянутой в высоту девчонки мигом подал голос, тоже вступив очень в тему.

И тогда Ольга в отчаянии затянула слышанную ею по радио песню, она ей нравилась:

Безмятежно дышит

Наш отец океан,

И все прекрасно слышит

Через туман.

Печали забудь

Навсегда позади,

На зов океана

Смело иди.