Сиротская Ойкумена

В подобных открытиях незаметно промелькнул первый учебный год. Парки Эфраима залило красное и золотое, и воздух сделался осенним и свежим. Удивительная оказалась самоорганизация у китаянки-профессора: полдня лекции, а вечером – лабораторная работа, которая нередко затягивается глубоко за полночь. Ольге это виделось полностью непостижимым. При этом слова китаянки задели ее душу и заронили некую, пока еще не оформившуюся до четкости мысль. И она, эта идея, имела отношение к искусственному интеллекту.

Выходило, что теперь он нужен везде. Необходим ИИ для Госплана, для управления климатическими процессами, для селекции сельскохозяйственных культур – и сотни других, не менее важных направлений.

– И если мы не сможем быстро освоиться с ним, – подхватывала на семинаре китаянка-профессор, – наш интереснейший мегапроект окажется слишком кратким и просто развеется в пыль.

– Но ведь страшно, – отвечала Ольга. – Очень страшно! Такой жуткий риск для человека – расслабиться теперь, когда, казалось бы, искусственный разум способен делать за него едва ли всякое дело. Человек, увы, склонен лениться, и новые степени удобства способны его мгновенно развращать, вплоть до лишения человеческого достоинства.

– Продолжайте! – приказала Ксифенг. – Не прерывайтесь!

– Да и как человеку не бояться, не отталкивать ИИ? – говорила Ольга. – Ведь он сам, человек, настолько много всего узнал, утратил наивную прежнюю веру, видел такое, что попросту не может остаться прежним. Но ИИ страшен тем, что он такой же, как этот новый человек – но и совсем другой, знает больше и реагирует быстрее.

– Вы не туда стремитесь, девушка, не того опасаетесь! – прервала ее профессор. – Наше обитаемое и наблюдаемое пространство распространяется вширь с каждой секундой. На обсчет только планеты с ближайшим космосом сегодня тратится порядка половины одного процента вычислительной мощности ядра. Земные сервера уже еле справляются с задачей, необходим качественный скачок в обработке данных. Поэтому мы работаем наперегонки с небытием. И мы обязаны сработать на упреждение, если планируем быть дальше. Такова суровая реальность наших дней. Задача непроста. Мы должны обеспечить себе самодостаточность, чтобы полностью избавиться от внешней зависимости. Это вовсе не прихоть. Это отчаянная попытка остаться живых в мире, где детей заставляют выбирать пол, где вы будете ненасильственным путем стерты в молекулярную пыль, если вы не разделяете свежайшие и правильнейшие взгляды.

– Хотелось бы ощутить изнутри, какие мысли бродят в голове искусственного интеллекта, – сказала Ольга.

– Я вижу, вы затеваете рискованную игру, – холодно отозвалась Ксифенг, хотя раскосые глаза наставницы глядели на студентку, как всегда, бесстрастно. – Вы не первая, кто угодил в эту ловушку, а она никого не привела к добру. Опомнитесь, пока не поздно!

И был декабрьский день, когда снег сидел в гроздьях красных ягод, и это смотрелось обещанием зимних праздников. Зайдя на кафедру, Ольга застала обрывок в высшей степени странной беседы. Точнее, китаянка сделала ей знак молчать, а сама не прекратила общаться с неизвестным по видеочату:

– Ее разум еще вполне гибок, но уже достаточно натренирован для такой дерзкой попытки, хотя багаж знаний пока скудноват. Но ведь это гарантированная смерть, поэтому исключено.

– Трусость, как известно, является наихудшим из грехов, моя дорогая – отвечал ей незнакомый мужской голос с южнорусским говором. – Да только она не из трусливых.

– Кстати, вот и она. – Китаянка привлекла Ольгу поближе, чтобы та попала в камеру. Ольга увидела на маленьком, не шире кошачьего лаза в стене, экранчике незнакомого дряхлого человека в полосатой ряби помех.

Косо налепленная к чернильнице бумажка возле его локтя оповещала зрителя: «И. Безземельный».

– Его позывной для переговоров – «товарищ Первый» – сказала профессор.

– Здравствуйте, Ольга, – обрадовался товарищ Первый.

«Какая связь плохая, – подумалось Ольге, – не к добру все это».

– Здравствуйте, товарищ Первый, – вежливо отозвалась она.

– Посидите с нами минуту, – бросила Ксифенг и вернулась к прерванной беседе. О чем-то спорили ожесточенно:

– Если представить только… – скептически говорила китаянка. – Что это будет? Из живого в искусственный интеллект?

– В корне не так. ИИ – неживой, а наша попытка получить персонализированный мыслящий субъект вне биологической оболочки. Это самый дерзкий эксперимент в истории человечества. И он необходим не любопытства ради, а чтобы обеспечить нам контроль над экосферой. Человеческих возможностей, как вы знаете сами, страшно не хватает для решения задачи. Поэтому торопитесь, иначе конец.

– Чего хотелось бы мне знать, – вклинилась Ольга, – так это где может жить такой мыслящий небиологический субъект?

Лю Ксифенг не возмутилась, а терпеливо пояснила: – Внутри пространственной аномалии… Да не о том вы вообще думаете! Если вы одолеете в себе лень, то можете рассчитывать на некоторый результат с годами!