Сироты из Безнебесья, или Дети невидимого света

И двое Хранителей с несгибаемой волей по собственному решению направились среди прочих к Краю Сияющих Земель, где им была перепоручена крупица энлиля.

А Сорфенталь же наказал им:

– Вот, я окутал Дыханием эту драгоценность, самопорожденную Законами и воплощающую Их, чтобы утаить ее от Господина своего, а теперь дарю ее Трехглазым, чтобы они воздвигли Храм…

И Слово его сбылось, и Трехглазые возвели в Новой Айэде Храм Мифического Солнца и Мифической Луны в самом центре Нерушимой Обители Истинного Света.

В Храме был возведен белокаменный маяк пятидесяти саженей в высоту и пятнадцати саженей в обхвате, а к жаровне его Трехглазые употребили крупицу энлиля.

И так как пламя было одним из первоначал, естественной стихией, то оно отразилось в энлиле, не затронув сам энлиль.

И Пламя Новой Айэды воссияло в единстве четырех направлений и приумножилось, и отдалило Безнебесье, сделавшись символическим прибежищем для правоверных мужей и для жен их.

То был момент торжества для Трехглазых, ибо они верили, что повернули вспять Пустое Небо, прогнали его, отдалили.

Сорфенталь же более не произносил Слов для них с тех пор, как зажглась Звезда Новой Айэды…

Так проповедовали предикторы в Палатных Атриумах Храмоподобных Сакрарий, где вдоль заполненных слушателями рядов горели сотни и тысячи свечей, олицетворяющих Сияние Земли и Даров ее, а вверху темнело пространство куполов отражением Безнебесья.

И убеленные одежды вещающего предиктора и огненного цвета высокий цилиндрический головной убор предикторов символизировали Башню Айэды.

И учили они о Безнебесье, о Пустом Небе, о Сиянии Святой Земли, противостоящем Тьме, и повторяли:

– Мы, мы есть Хранители… мы, да, Трехглазый народ, мы вместе, мы, Хранители последнего Истинного Света в Мироздании, и нам…

Когда же проповеди заканчивались, те слушатели, в которых зародилось верующее умонастроение, погружались в него и внутри него размышляли, не выходя за его границы.

И это умонастроение продлевая и расширяя своими мыслями, что соответствовали этому настроению, размышляющие направлялись, сложив молитвенно ладони, короткими шажками после слушания проповеди в Речитарий для изучения Священных Текстов, а затем в уединенные кельи Оратории, где воздвигали Молитвы в настроении истинной веры, истово молясь о возвращении Дальних Земель.

А Мехтильд же тем временем изучал камни, которые раскладывал в соответствии со своим взглядом на мир, и избранный Путь привел его в конце-концов к краю Сияющих Земель, к границе их.

По периметру Земель построено множество Храмов и Святилищ, где зажжены Светочи, сдерживающие натиск Тьмы.

И сияли эти Храмы на Земле и на всех возвышенностях Ее.

Случалось и такое, что где-нибудь на границе схождения Истинного Света и Ложной Тьмы гасло пламя зажженных свечей, а зажигали их в числе тысяч и миллионов вдоль сплошной Стены Тьмы.

И если Пламя их или Пламя Храмовых Жаровен на границе неожиданно гасло, это приписывалось Злому Дыханию Архевальта, которое выискивало слабые места здесь.

Тогда узнавали, что в этом месте Дыхание Архевальта начинает пересиливать Сияние.

И Нездешние Ветра Чужой Воли гасят Святой Огонь Веры.

И к погасшим Светильникам направлялись из Новой Айэды снаряженные ритуальными принадлежностями монахи и сакрии от мужчин, и священнослужительницы от женщин, которые совершали Возжигание Заново.

Они зажигали Свечи и Жаровни, а в Пламя подсыпали лепестки алого люксолиума, чей душистый аромат смешивался с воздухом и отпугивал Дыхание Архевальта, верного слуги Антипонтия.

И Дыхание не порождалось из в своего Истока, а ветра – угасали!

И, проведя службу, монахи и сакрии от мужей и священнослужительницы от женщин скоро возвращались в Новую Айэду, столицу Земли их.

С ними же возвратился и Мехтильд, хотя был не из них, однако поспособствовал им в деле зажжения свечей.

И прежде, чем возвратиться, Мехтильд постоял у границы, отделяющей Свет от Темноты, обдуваемый Ветрами и Дыханиями из Древней Айэды.

И, стоя столь близко, знал, что обращены на него тревожные взоры священнослужительниц и сакриев.

И вот, когда Мехтильд смешал свое Дыхание с Дыханием Архевальта, олицетворяющего Ночь, то ощутил, что граница Тьмы не есть Стена Нерушимая, но зыбка и подобна трепещущей опоясывающей их Земли портьере протяженностью в тысячи и тысячи верст.

Само Безнебесье же или Ночь, благоухающая и неповоротливая Тьма, что громоздилась в одном шаге, напоминала сумрачное существо, свернувшееся, как кот или змея, вокруг их Земель – и взирающее на них множеством своих Глаз!

Но Глаза сии никто не Зрел, кроме Мехтильда.

Когда же отступился он, то возвращался в Новую Айэду, где ощутил ароматы, сродные с теми, которые доносились до него из Древней Айэды.

В Новой Айэде декоративные сады сияли ослепительно ярко, а святое Сияние их многократно усиливалось куполоподобными отражателями.

Свет терялся в выси Безнебесья, образуя на переливающемся шелковистом теле тьмы, на телах облаков, причудливые магические символы для Защиты.

И в Священных Землях не было деления на День и Ночь, а лишь круглосуточный Свет.