Сироты из Безнебесья, или Дети невидимого света

Мехтильд и Ексидох вошли в Новую Айэду, а затем сквозь ее иллюминацию и многолюдные улицы направились к Терроптикуму.

– То, что порождает тебя, – обратился Мехтильд к своему единомышленнику, – по причинам мне неизвестным остается от тебя сокрытым, и предназначение твое утаено от тебя.

И ты не можешь предугадать, где свершится твоя Участь!

Однако то, что тебя порождает, ищет свои Пути для свершения, в этом оно подобно моему Знанию, ибо оно породило меня, срастило мои кости, дало мне Дыхание свыше, дало мне Сияние свыше, связало меня Узами свыше!

Это Знание есть мой Нексус! И твоя Участь есть Нексус! Закон!

И среди множества Путей Участь твоя избрала Путь следования за мной, за Мехтильдом.

Теперь мы идем в Терроптикум, где артефакт белокаменной башни откроет для тебя Путь.

Ексидох поинтересовался, означает ли это, что его Участь осуществится лишь в момент его вхождения в энлиль, а до тех пор Ексидоху будет до конца неведомо, в чем ее Сущность?

Мехтильд резко ответил, что Участь его лишь прояснится, но осуществить ее должен…

– …ты сам!

Ексидох остановился и высказал то, что его тревожило, ведь Жаровня Маяка – это Место Поклонения, а артефакт, который Трехглазым даровал Сорфенталь – это Святыня…

– Позволено ли нам, мне, Ексидоху, и тебе, Мехтильду, Сотворить Запрещенный Срам над народной Святыней и Употреблять к ней нашу Силу, что будет причиной вреда?

Мехтильд заметил противоречие Ексидоха и объяснил, что они, даже вдвоем, не сумеют употребить к энлилю или к тому, что называется таковым, достаточно Силы, чтобы повредить Ему!

Более того, Мехтильд и не думает употреблять Силу! вместо того они употребят Знание и Участь свои!

А они, подобно Пламени, подобно Первоначальным Стихиям, являются Естественными и Происхождение их естественно – они войдут в энлиль неизменными!

Ексидох же вновь засомневался, спрашивая у Мехтильда, а не опасно ли давать Свободу и Волю Знанию, а в моем случае, Участи, коя не раскрывается даже своему обладателю?

На этот вопрос Мехтильд поразмыслил дольше обычного, а затем ответил так:

– Само по себе Знание не представляет Угрозы, ибо является Силой, которую ограничивают Законы… я не могу привести в Сферы Творения то, что здесь недопустимо, более того, я не Неботворец подобно Древним, а всего-навсего стремлюсь сорвать многовековой покров тьмы с Пустого Неба!

Ведь оно не Безнебесье! Если, к примеру, говорить о Силе, которую никакие Законы не ограничивают и не связывают, то Знание само по себе не сотворит ничего нового в Планах Мироздания, не разрушает ничего старого, нет, Знание касается нашего Ума!

Оно открывает для нас новые возможности восприятия и меняет наш укоренившийся… ложный зачастую взгляд.

Что же касается тебя, Ексидох, то твоя Участь единолична и происходит от тебя, ты сам волен предпочесть, как распорядиться ей, когда наступит необходимый момент для Свершения ее!

Ты не задумывался, например, почему в Священном Писании говорится, что энлиль был употреблен к Пламени Жаровен?

Ведь Огонь – это Знание, это Знание об Огне, как и Вода – это Знание о Воде, а Воздух – это Знание о Воздухе.

Даже если Огонь погаснет, Знание о нем сохранится, ты сумеешь Пробудить его, даже если Вода испарится, ты можешь Вернуть ее, покуда тебе ведомы Пути, ведущие к этим Знаниям!

Энлиль был помещен здесь в Жаровни и употреблен к Пламени его Святому, ибо ваша Вера и Мировоззрение имеют нужду в Огне, Жаре и Свете превыше остального.

Ибо вы во тьме, в бесславии, в страхе, в одиночестве и нужде!

Мехтильд, произнеся это, продолжил свой путь к Терроптикуму с его светоотражающими пирамидальными строениями. Пламенеющим плацдармом святая столица очерчивалась в металлической дымке и жужжании Новой Айэды.

Когда же Ексидох и Мехтильд проследовали вверх по белокаменной винтовой лестнице внутри Маяка, то приступили к Жаровне, и когда совершили это, то в умах их неожиданно переменилось настроение и прояснилось то, что долго блуждало в лабиринтах отражений.

И Ексидох ощутил в себе поднимающееся откровение, подобное прозрачному пузырю с заключенными в нем фигурами, среди которых он узрел тень Мехтильда… и отраженная тень Мехтильда употребляла свое Знание к энлилю.

И когда Мехтильд сотворил это, то Безнебесье обрушилось на Земли водопадом радужных цветов, Пустое Небо наполнилось Сиянием, а в глубинах его подобно фонарям вырабатывали свой ослепительный свет сферические объекты, и Трехглазые прятались в темноте, чтобы сберечь Глаза, многие потеряли Зрение, иные его сохранили…

Но среди множества Великих Форм планет-фонарей, освещающих Небо, были существа, внешность которых соответствовала описанию, данному в Святых Книгах, и существа эти, остававшиеся Незримыми для Трехглазых, не представляли для них Угрозы. Однако Знание Мехтильда расширило границы восприятия Трехглазых, как это понял Ексидох.

Знание сместило их мироздание в область Незримого Света и спровоцировало кровопролитную войну между Древнейшими из Безнебесья, Неботворцами и Небожителями, а против них народ Трехглазых – а итог самой войны оставался неясен.