Сироты Цаво

Когда мы нашли ее, самка носорога была еще жива. Пока Дэвид и егеря, работая топорами, пытались освободить ее, я опустила мой свитер в реку и выжала воду на ее совершенно сухие губы. Она сделала несколько слабых глотков, но мы и здесь опоздали — с тяжелым вздохом животное испустило дух через несколько минут. Мне оставалось лишь надеяться, что я хоть чуть-чуть облегчила последние мгновения ее жизни.

Мы были убеждены, что если срочно не доставить какой-нибудь корм, то немногие носороги переживут засуху. Мы раскладывали люцерну и сено вдоль троп, по которым носороги ходили у реки, но к нашему великому огорчению корм так и остался нетронутым. На каменистых склонах холмов, в местах, недоступных для носорогов, остались целыми сочные кустарники. Мы срезали их и клали вместо люцерны, но отчасти из-за запаха, оставленного человеком, отчасти из-за того, что под лучами палящего солнца кустарники быстро увядали и высыхали, носороги их почти не трогали.

Итак, оставалась единственная надежда — попробовать качать из реки воду и подавать ее к отдельным участкам зарослей, создавая тем самым условия для роста кустарника и предоставляя носорогам возможность продержаться до дождей. По счастью, в Фонде поддержки диких животных оказалось достаточно денег, чтобы купить четыре передвижные насосные установки с комплектами легких алюминиевых труб. Все это оборудование было спешно доставлено к нам в лагерь, и мы немедленно начали орошать выбранные для этой цели участки. Все наши отряды разбились на смены, и насосные установки без перерыва работали день и ночь.

Какими бы мизерными ни казались наши усилия по сравнению с масштабами беды, они давали по крайней мере то удовлетворение, что позволили спасти хотя бы часть носорогов. В удивительно короткое время перекачивание тысяч галлонов воды в час принесло свои результаты: на деревьях и кустах появились зеленые побеги, казавшиеся особенно свежими благодаря покрывающим их каплям. Постепенно в местах полива возникли маленькие оазисы, и мы были полностью вознаграждены, когда увидели там цепочки следов носорогов. Сюда собирались и другие животные, которые также предпочитали полакомиться свежей листвой — импалы, геренуки и водяные козлы стали постоянными посетителями оазисов.

В это трудное время огромную, неоценимую помощь оказали нам доктор Гловер и доктор Фрэзер Дарлинг, которые, несмотря на крайнюю занятость, нашли время приехать к нам, чтобы увидеть все собственными глазами и дать ряд ценных советов. В большом долгу мы также и перед Ноэлем Саймоном за его пристальное внимание к нашим нуждам. Мы также благодарны судьбе, пославшей нам Руфуса, — он дал нам возможность облегчить судьбу диких носорогов.

Внезапно в этом районе разразилась буря. За несколько дней кустарник покрылся свежей листвой, а внутренние водоемы наполнила обильная влага. Носороги смогли покинуть опустошенные берега реки и перебраться в глубь страны, на лучшие пастбища; падеж резко сократился.

К этому времени уже имелись твердые планы ликвидации тяжелого положения в Цаво. Был утвержден проект перекачки воды из реки на плато Ятта с тем, чтобы оттуда она самоходом поступала в естественные водоемы. Началось строительство головного сооружения. Мы были уверены, что это позволит на время сухого сезона превратить обширный участок парка в отличное пастбище, уменьшит плотность животных в речной зоне и восстановит растительность.

Строительство шло с большим напряжением. Мы должны были завершить все работы до начала сезона дождей, которые, как правило, приводили к наводнениям. При свете электрических ламп, питаемых от аккумуляторов наших грузовиков, люди работали круглые сутки, пробивая траншею в скалистом русле реки, которое должна была перегородить бетонная плотина с заделанными в нее заборными трубами. Очень сложно было отвести воды от места работ. Две из наших четырех помп день и ночь откачивали воду, просачивавшуюся сквозь мешки с песком, из которых была сооружена перемычка. На помощь к нам из Западного Цаво прибыл Саймон Тревор. Они с Дэвидом все время пропадали на строительстве, с трудом выбирая минутку, чтобы перекусить в лагере.

Бессонные ночи и полные тяжелого труда дни стали сказываться на Дэвиде и Треворе. Однако они успели закончить плотину за два дня до начала паводка. Если бы они не сделали этого, вода перелилась бы через гребень плотины. Их теперь волновало только одно — как бы бетон поскорее затвердел, чтобы вся их работа не пропала даром.

Начался паводок. Меня беспокоил Спайс, который до сих пор ночевал на самом берегу на куче тростника. Сонного его мог унести разлившийся поток. Но Спайс, видимо, сам осознал такую возможность и перебрался в кусты, подальше от реки. Я попыталась найти его новое логово, но он не очень-то любил, когда вторгались в его личную жизнь. Мне все же удалось увидеть Спайса, по он исчез в густом подлеске, окаймлявшем овраг. Тогда я оставила его в покое и ушла в лагерь.