Сироты Цаво

Грегори Пек быстро подружился с Брутусом и вскоре привык сидеть у него на спине. Когда Брутус пил, Грегори вспрыгивал на край ведерка и с интересом наблюдал, как быстро исчезает молоко. Иногда он настолько увлекался, что даже падал в ведерко, и его приходилось спасать.

По вечерам Брутус приходил в игривое настроение. Он начинал носиться взад и вперед по саду, взбрыкивая и лягаясь, внезапно останавливался и с неменьшей энергией несся опять. Очень любил он устраивать битвы со шлангом для полива. Брутус становился на колени и в шутливой ярости старался расплющить шланг лбом; при этом он так вращал белками глаз, что вид у него становился действительно злобным. Грегори это представление нравилось, так же как и нам. Сидя на перилах веранды, он пронзительным криком выражал свое одобрение при каждой новой атаке. А потом, когда Брутус, совершенно вымотанный столь энергичными упражнениями, падал в изнеможении на землю, Грегори слетал с веранды, садился ему на голову и издавал торжествующее кудахтанье, показывая, что главным все равно остается он.

К этому времени Грегори прожил у нас уже почти год и его наряд — черные перья, пестрая грудка и необыкновенно красивый красный клюв — стали почти такими, как у взрослой птицы. Мы с облегчением вздохнули, когда его перья стали чернеть. Это означало, что Грегори самец, у самочек этого вида перья имеют тусклокоричневый цвет. Для нас просто дикой казалась мысль о том, что Грегори Пек — «она»!

Как ни странно это звучит, но самой большой опасностью для Грегори было его слепое доверие к людям. Он мог совершенно спокойно влететь в машину к незнакомому человеку и усесться к нему «а плечо. Чаще всего владелец машины начинал в ужасе махать руками и старался прогнать Грегори, но один из посетителей как-то попытался увезти его. На наше счастье, Дэвид увидел, как Грегори влетел в машину, и вовремя успел освободить его.

Когда Грегори исполнился год, неотложное дело потребовало нашего присутствия в Момбасе, расположенной в сотне миль от Вой. Дело было достаточно серьезным: во время схватки один из наших объездчиков выстрелил в браконьера. Объездчика арестовали и обвинили в убийстве. Несколько позже обвинение сформулировали как непредумышленное убийство и, когда процесс начался, наше присутствие в Вои оказалось просто обязательным. Мы решили разбить лагерь на окраине Момбасы, но сразу же возникла проблема, что делать с Грегори? Брать его с собой значило просто испытывать судьбу — в густонаселенном районе ткач обязательно влетел бы в проходящую мимо машину или повозку, а такое приключение могло оказаться для него печальным. Поэтому, тщательно все взвесив, мы решили оставить Грегори дома. Предчувствие у меня было самое дурное, ведь Грегори еще никогда не оставался предоставленным полностью самому себе. Я попросила Дэнниса Кэрни присмотреть за ним и обязательно отправлять птицу каждую ночь в клетку. Слуг мы тоже проинструктировали. Сделали, казалось бы, все что возможно, но все равно чувствовали себя предателями, когда незамеченными выскользнули из дома. Когда мы проходили мимо мастерских, я увидела Грегори, поглощенного строительством очередного гнезда, которое сооружалось в тисках для выгибания труб. Ткач запихивал туда прутики и, чуть отойдя в сторону, критически оценивал результаты очередного этапа строительства. Какое-то нехорошее предчувствие овладело мной. Мне показалось, что я вижу Грегори в последний раз, но я сумела овладеть собой и прогнать эту ужасную мысль.

Как и предполагалось, по прибытии в Момбасу мы стали лагерем на самой окраине, вблизи моря, там, где тень от деревьев казалась достаточно густой. Связь с главной конторой Вои поддерживалась по радио, и ежедневно в восемь утра я нетерпеливо ждала новостей о Грегори. Нам сообщили, что все благополучно, и мы уже начали потихоньку собираться домой. Но йот однажды утром Дэннис радировал, что в предыдущую ночь он, вернувшись поздно домой, никак не мог найти Грегори. Сердце у меня екнуло. Дэвид успокаивал меня, уверяя, что Грегори найдется, но сам слабо в это верил. Я знала, что он расстроен не меньше меня.

В тот же день после полудня дело об объездчике благополучно закончилось. С рассветом следующего дня мы отправились домой в Вои. В пути все молчали. Грегори занимал все наши мысли; вспоминались его 'смешные выходки, необычайная яркость характера, делавшего ткача нам особенно близким.

Когда мы, наконец, приехали, Грегори не встретил нас, как обычно, около гаража. Едва Дэвид остановился у дома, я выскочила из машины и вбежала на веранду. Одного взгляда, брошенного на слуг, оказалось достаточно — Грегори не вернулся.