Сироты вечности

– Мы хотели папу взять, но он отказался ехать, – рассказывала Сью Ньютон. – А Томми и говорит: «Какого черта, раз правительство спонсирует тур, давай поедем сами». Вот мы и поехали.

– Мы решили, что отцу это пойдет на пользу, – ответила Хизер. – Когда он приехал с войны, в семидесятых, меня еще на свете не было, он не вернулся к матери, а отправился куда-то в леса – в Орегон, или Вашингтон, или еще куда-то – и жил там несколько лет.

– Да ты что! – воскликнула Сью. – Мой папа так с ума не сходил.

– Ну, потом ему полегчало. Последние десять лет или около того вообще ведет себя нормально. Но врач сказал, что тур «Ветераны» ему поможет. А у Джастина в конторе как раз дела идут хорошо, так что он смог взять отпуск.

Затем женщины заговорили о детях. Вскоре пошел дождь, и три «хьюи» и один неуклюжий транспортный «чинук» доставили их обратно в «Шератон». По дороге туристы распевали «Девяносто девять бутылок пива».

Дождь кончился. На вторую половину дня планов не было. Часть отдыхающих решили отправиться за покупками в один из торговых центров между парком развлечений и гостиничным комплексом. Дисантис сел в электробус и укатил в Сайгон. Там он бродил по улицам до самой темноты.

Новое название так и не прижилось, поэтому в начале девяностых город переименовали из Хошимина обратно в Сайгон. Он сильно изменился и теперь мало напоминал ту оживленную мешанину из пешеходов, мопедов, борделей, баров, ресторанов и дешевых гостиниц, которую помнил Дисантис. Иностранный капитал в основном пошел на развитие парка развлечений и туристической зоны, так что в самом городе ощущалось, скорее, наследие серой эпохи нового социализма, а не лихорадочной жизни прежнего Сайгона сорокалетней давности. Бульвары, запруженные людьми, безликие здания, многоэтажки из стекла и стали. Иногда, правда, Ральф замечал замусоренные боковые улочки и вспоминал конец шестидесятых, шумную, изящную улицу Ту-До.

Дисантис стоял у перехода на бульваре Тхонг-Нят и ждал, когда на светофоре загорится зеленый. Тут его и окликнул Нгуен Ван Мин:

– Мистер Дисантис.

– Мистер Мин.

Они прошли мимо парка, где раньше стоял Дворец Независимости. Низенький вьетнамец поправил очки и спросил:

– Наслаждаетесь видами? Нашли что-нибудь знакомое?

– Нет, а вы?

Мин огляделся по сторонам, словно никогда прежде не задавался подобным вопросом.

– Не совсем, мистер Дисантис, – ответил он немного погодя. – Я, конечно же, в Сайгоне бывал нечасто. Моя деревня в другой провинции. Наше подразделение базировалось под Данангом.

– Армия Республики Вьетнам?

– Первый корпус. «Хак бао», отряд быстрого реагирования «Черные пантеры». Помните таких?

Ральф покачал головой.

– Мы, говорю это без хвастовства, мы были самым грозным отрядом во всем Южном Вьетнаме. Нас боялись даже больше, чем американцев. Десять лет «Черные пантеры» вселяли ужас в сердца мятежников-коммунистов, пока война не закончилась.

Дисантис остановился возле лотка купить лимонного мороженого. На бульваре зажигались фонари.

– Видите там посольство? – Мин указал на старое шестиэтажное здание за узорчатой решеткой.

– Бывшее посольство США? – равнодушно спросил Ральф. – Я думал, его давным-давно снесли.

– Нет-нет, теперь там музей. Его почти полностью восстановили.

Дисантис кивнул и посмотрел на комлог.

– Я стоял вот тут, – продолжал вьетнамец, – прямо тут, и наблюдал, как вертолеты забирают последних американцев с крыши посольства. Это было в апреле семьдесят пятого. Мой третий визит в Сайгон. Меня тогда только что освободили после четырехдневного заключения.

– Заключения? – Ральф повернулся к Мину.

– Да, меня арестовали по приказу правительства. Наш отряд захватил последний в Дананге «Боинг – семьсот двадцать семь», на нем мы и улетели в Сайгон. Пришлось сражаться, чтобы попасть на борт, сражаться с мирным населением, с женщинами, детьми. Я был лейтенантом, мне было двадцать три года.

– Так вы покинули Вьетнам во время паники?

– Когда меня выпустили из тюрьмы, армия Северного Вьетнама уже подступала к городу. Я смог уехать только через несколько месяцев.

– Морем?

Было очень тепло. Лимонное мороженое быстро таяло. Мин кивнул.

– А вы, мистер Дисантис, когда вы покинули Вьетнам?

Ральф выбросил в урну бумажную обертку и облизал пальцы.

– Я приехал сюда в начале шестьдесят девятого.

– А уехали когда? – не отставал Мин.

Дисантис поднял голову, словно принюхиваясь к вечернему воздуху. Пахло тропическим лесом, цветущей акацией, стоячей водой, гнилью. Старик перевел взгляд на Мина, в его голубых глазах играли темные отблески.

– А я никуда и не уезжал.

В дальнем углу гостиничного бара сидел в одиночестве экскурсовод. К нему подошли Джастин, Сэйерс и Ньютон. Американцы мялись и нерешительно переглядывались; наконец Джефрис выступил вперед:

– Привет.

– Добрый вечер, мистер Джефрис.

– Мы… хм… в смысле, мы трое и еще пара ребят, мы хотели бы с вами кое о чем переговорить.

– Что-то не так? Вы недовольны туром?

– Нет-нет, все в полном порядке. – Джастин оглянулся на остальных, потом сел за столик, наклонился поближе к вьетнамцу и хрипло зашептал: – Мы… ммм… мы хотели бы кое-чего еще.