Сирруш (СИ)

Шанкар обернулся к дочери старосты. Порывы жаркого ветра трепали ее пышные волнистые волосы. Орлиный нос с вызовом смотрел прямо на него. В черных глазах пылало желание узнать честный ответ.

Охотник помедлил прежде, чем произнес:

— Нет. Не будет.

Абхе кивнула. Ее лицо стало еще мрачнее. Однако, вместе с тем, к ней будто бы пришло осознание того, что происходит вокруг них. А следом за ним явилось и смирение.

— Значит, пора двигаться дальше, — изрекла она, окидывая взглядом пустеющую деревню, по улицам которой начинал гулять ветер с примесью песка.

Шанкар с интересом взглянул на девушку.

— Говоришь, как мудрец.

— Сама удивляюсь, — горько хмыкнула Абхе.

— Но ты права, — Шанкар слегка дернул поводья, — пора двигаться дальше, — он посмотрел, как двое крестьян уложили последний мешок с зерном на очередную телегу, — и начнем прямо сейчас.

— Верно, — Абхе тряхнула головой, сбрасывая оцепенение.

— Твой отец готов?

— Я всегда готов, — послышалось позади хриплое и недовольное ворчание.

Они обернулись.

Нараян стоял в дверях собственного дома. Его плечи и спину покрывал походный плащ. Однако он не походил на обычные походные плащи. Пурпурного цвета, со вкраплением фиолетовых ниток, он скорее напоминал одеяние жреца. Его украшал рисунок цапли. На поясе красовался короткий кинжал с позолоченной рукояткой.

— Я всегда готов, — повторил староста, — только дайте мне пару минут.

Шанкар понимающе кивнул.

Нараян же развернулся лицом к своему жилищу и, молча, окинул дом пристальным взглядом. Со стороны казалось, что он ищет изъяны и трещины в кладке обожженного кирпича, чтобы потом как следует отчитать нерадивого строителя. Однако охотник прекрасно понимал, что староста просто хочет сохранить в памяти дом, в котором прожил большую часть жизни. Ведь он покидает его. Покидает навсегда. Простояв в полном безмолвии около минуты, Нараян аккуратно прикрыл входную дверь, несколько лишних мгновений подержав ладонь на ручке. Сильный порыв ветра всколыхнул его соломенные волосы. Морщинистое лицо под влиянием чувств стало походить на сушеный изюм. Тяжко выдохнув, староста развернулся и направился к конюшне.

— У вас есть знакомые в Мохенджо-Даро? — спросил Шанкар.

— Откуда? — бросила Абхе.

— Значит, вы не знаете, где остановитесь.

— Присмотрим что-нибудь, — она пожала плечами.

— У меня есть свободная комната, — сорвалось у него с языка.

— А, так ты приглашаешь? — Абхе вскинула брови и с вызовом посмотрела на охотника.

— Ну…

— Будем рады, — она улыбнулась.

Шанкара изумила ее реакция:

— Разве ты на меня не сердишься?

Абхе вздернула свой орлиный нос:

— Ну, должна же я получить что-то от тебя. Тем более, после того, как ты изрядно потрепал мне нервы.

У охотника отвисла челюсть. Он уже собирался возмутиться. Сказать, что никаких нервов ей не трепал, однако в их беседу вновь вклинился Нараян. Староста приблизился, восседая на гнедой кобыле.

— Я с тобой ночевать не собираюсь. А сниму комнату в борделе и напьюсь, как свинья, — староста выждал паузу, а затем добавил, — с горя можно. К тому же, на мне больше не лежит груз ответственности за сбор и хранение урожая.

— Опять ты… — начала, было, Абхе, но Нараян отмахнулся.

— А-а-а, ты можешь ночевать, где хочешь.

— Приятно слышать о твоей заботе, папочка, — съязвила она, скривившись.

— Ладно, оставим это на потом, — прервал их Шанкар, — пора в путь.

Более дюжины телег, груженых зерном, в которые были запряжены зебу, выстроились небольшим караваном у дороги, ведущей в сторону Мохенджо-Даро. Впереди и позади них постепенно выстраивались и жители деревни. С мрачными и угрюмыми лицами, они походили на узников темницы, приговоренных к многолетнему заключению. В их глазах мелькала неопределенность. Неопределенность и страх перед будущим. Спешившиеся воины взяли обоз в живое кольцо. Лошадей передали женщинам и маленьким детям. Пусть скорость передвижения и будет низкой, но длительный переход они точно не выдержат на своих двоих. Да и в седле им будет нелегко, так что придется делать привалы. До столицы они доберутся нескоро.

На дальнем восточном конце деревни послышался грохот. Обернувшись, Шанкар увидел, как под порывами ветра рухнул частокол и несколько заграждений от наносимого песка. Сердце сжалось от осознания того, что этот, некогда цветущий и плодородный край, умирает у него на глазах.

«И в этом виноваты мы сами. Некого винить, кроме себя».

— Все готово, — сообщил подошедший Балдев.

— Тогда выступаем, — кивнул Шанкар.

Вереница двинулась вперед по дороге, уходившей на запад. Тракт шел через поля, покрытые сухой желтой травой и терялся на горизонте, где начиналась полоса джунглей. Вновь охотник покидал долину Сарасвати. Только на этот раз — уже навсегда.

Глава 5