Система Ада

Но никто из них не был Катей. Миша сначала быстро, потом тщательней повел лучом влево. Никого, кроме еще одного монстра женского пола, спускавшегося по песчаной куче. Однако шаги снизу приближались. Миша посветил туда. Голые люди были совсем рядом, голые чудовища тоже. Он шагнул чуть в сторону, чтобы не зацепить товарищей по райскому вознаграждению, то есть по несчастью, и нажал на спусковой крючок, целясь в ближайшего безглазого. Мимо.

- Какое-то досадное недоразумение, трагическая ошибка, диалектическое противоречие... - пробормотал Пуков, вздрогнув и присев от выстрела.

Миша упер локоть левой руки, державшей фонарь, себе в ребра, правую с пистолетом положил на левую, выгнулся, прицеливаясь. Пуля угодила ближайшему монстру в голову, другой после второго выстрела схватился за плечо и с воем покатился вниз по песку.

Но там еще карабкался и третий. Непуганые слепцы не боялись выстрелов. Они были в своей стихии, и людей, спускавшихся сверху, воспринимали исключительно с пищевой точки зрения, то есть с точки зрения обоняния и вкуса.

Шмидт не успел прицелиться. Кто-то тяжелый и горячий налетел со спины и повалил его. Фонарь выпал из руки и откатился, оставшись включенным. Но пистолет, обеспечивавший уже несколько минут выживания, оставался крепко зажатым во вспотевшей ладони.

Житель преисподней вдавливал жертву своим телом в песок, ощупывал ручищами, пытаясь разодрать одежду, добраться до легко прокусываемой кожи. Но ткань оказалась спасительно прочной. Инстинктивно Миша вжал голову в плечи, защищая уязвимую шею. Стало еще тяжелее. Навалился кто-то другой. Рычание смешалось с криком и кряхтением из набитого песком рта. Перекатываясь по зыбучей поверхности, вооруженный человек изловчился вывернуться на спину.. Он ткнулся лбом в оскаленные зубы, точно получая адский поцелуй. На правой руке, намертво стиснутой могучими, твердыми грудями слепой самки, шевелиться мог только указательный палец на спасительном железном рычажке. И он пошевелился. Существо взвизгнуло. Палец нажал еще раз. Визг превратился в хрип.

Миша, казалось, был уже весь залит то ли чужой кровью, то ли слюной. Он пытался спихнуть с себя обмякшее тело. Но борьба почему-то продолжалась. Уже неизвестно чья рука из темноты явно попыталась вырвать у него пистолет, вцепилась в горячее дуло, потом в правую руку. Рискуя потерять оружие, Шмидт успел переложить его в левую. Отодвигая ее, он наткнулся на что-то твердое, кажется голову, и выстрелил туда. Только в этот момент он понял, что нащупал на голове волосы.

Выигравший и эту минуту Миша отпрыгнул к нетронутому зажженному фонарю. Вооруженный свето-носец, он был в этой смертельной схватке ненадолго царем горы. Самой низкой, самой глубокой горы в мире.

В развороченном возней сером песке, быстро впитывавшем кровь, лежали тела огромной безволосой самки, лицом вниз, и рыжеволосого есаула Абашина, уставившегося остекленелыми глазами в невидимый потолок.

- Катя! - снова заорал Михаил, и снова ответа не было.

С разных сторон доносились хищные звуки, там и тут мелькали голые бледные тела. К нему никто не приближался. Непуганые, наглые монстры почуяли опасность, исходящую от него, может быть, первой небеззащитной жертвы, попавшей сюда по странному зо-товскому капризу с пистолетом и фонарем.

- Катя!

- Здесь я.

Это было произнесено самым тихим интимным шепотом, в самое ухо. В этом кошмарном многостраничном сне его мучали, преследовали, пугали неисчислимые человекообразные чудовища, порождения похотливой тьмы. Все средства бега и борьбы были исчерпаны. Гибель с остановкой сердца была неминуема. Оставалось последнее средство спасения - позвать на помощь Катю.

А она была рядом. Такая теплая и надежная...

Это было произнесено шепотом, но он услышал. Тихонько вякнул ребенок. Далеко внизу, где уже заканчивалась осыпь, в теснине между каменными, колоннами, покрытыми белым налетом, блеснули два человеческих глаза.

Миша торопливо спустился, съехал вниз. Догадался осветить на мгновение себя, чтобы Катя убедилась - это он. Катя сидела на корточках, втиснувшись между глыбами, и кормила сына, чтобы криком не выдавал их присутствия. Ее грудь мелко тряслась от бешено колотящегося сердца.

- Миша, мы... еще живы? - с трудом выговорила она. Тяжелый, будто пластилиновый язык еле ворочался во рту.

Шмидт шнырял во все стороны лучом, повернувшись к Кате спиной. Безглазые разновеликие монстры попадались на почтительном удалении и пока не приближались.

- Чудо, Катя... Кому-то пока еще нужны наши жизни.

Он повернулся, снова осветив ее. Катя с глупенькой улыбкой указала глазами на засыпающего ребенка, блаженно вцепившегося в набухший сосок. Ему нужны.

- Заканчивай, Кать. Давай выбираться отсюда, раз живы.

-Как?

- Не знаю. Как попали сюда, так и выбираться. Что еще придумаешь?