Система Ада

Миша достал нож и откупорил первую из них. Катя посветила внутрь. Бочка наполовину была полна чем-то вроде намертво засохшей краски уже непонятного цвета. Вторая тоже. Но третья - о, везение, - имела засохший слой лишь на самом дне. В ней вполне могли поместиться двое взрослых и один младенец.

- Миш, а как мы поплывем в бочке?

- Ты что, Пушкина не читала? "Сказка о царе Салтане".

- Но... сказка. Она же утонет.

- Полая бочка не утонет. А с нашим весом только притопится. А течением нас, я надеюсь, вынесет. Хватило б только воздуха.

- Сумасшедший мой, - вздохнула Катя.

Теперь необходимо было проверить - не имеет ли бочка дыр, чтобы действительно не потонуть сразу. В пещере это было сделать легко, Миша сразу догадался. Оттащив бочку на удобное место на берегу, откуда он решил стартовать, он перевернул ее, здоровенную, но не слишком тяжелую, кверху дном и залез внутрь с фонарем.

- Кать, осмотри ее внимательно со всех сторон, - прогудел он оттуда. Видишь где-нибудь свет?

- Нет, не вижу. Только снизу. Но бочка неровно стоит.

- Очень хорошо.

- Миш, а как мы плотно закроемся изнутри? Взяв у него фонарь, она посветила ему в лицо. Он не дал на нем изобразиться даже задумчивости. Только твердой уверенности.

- Изнутри? А вот как. Надо сделать две дырки и пропустить через них веревку.

Металл оказался добротным. Он бил по крышке лезвием ножа. Приставив нож, бил камнем по его рукоятке. Бесполезно.

- Какой же я идиот, - вдруг воскликнул Шмидт. - Пистолет!

Он прислонил крышку к стене. Нацарапал на ней камешком места для отверстий.

- Свети, Кать. Только близко не стой. Вдруг рикошет.

Достал "беретту", драгоценный последний подарок Зотова, прицелился сантиметров с тридцати. Через две секунды две аккуратные дырочки были готовы.

Веревка не совсем плотно проходила через дырки, оставалась крошечная щель.

- Ничего, - сказал Шмидт. - Будет воздух проходить - хоть какая-то вентиляция. А если вода - пальцем заткну.

Полчаса мы, наверное, выдержим. А дальше задохнемся или захлебнемся. Только полчаса. Вслух он этого не говорил. Но Катя подумала то же самое.

Миша установил их чудовищное судно на самом краешке берега. Достаточно было малейшего толчка, Чтобы обрушиться в холодную черную воду. С трудом приподняв подругу, он помог ей забраться внутрь. Подал ей накормленного и пока заснувшего ребенка. Ванечку, имевшего самое трудное в мире младенчество. Оставшиеся чистые пеленки Катя спрятала себе под одежду.

Михаил сунул нож в сапог. Пистолет - за пояс. У Кати в руке был фонарь. Второй, с уже сильно подсевшими батарейками, они оставили в пещере вместе с пустым вещмешком. Бог даст, они увидят дневной свет и больше никогда не будут пользоваться фонарями. Даже если на улице самая глухая и пасмурная ночь, она все равно, Миша твердо знал это, будет выглядеть как праздничная иллюминация по сравнению с абсолютной пещерной тьмой.

Навеки осталась в пещере и ее не совсем точная карта.

Чтобы не столкнуть бочку раньше времени и она не укатилась в другую сторону, Миша с одной стороны подложил к ней большой камень. Оперевшись на него, очень осторожно забрался внутрь. Потянув за веревочную петлю, плотно закрыл крышку над своей головой.

Его колени уперлись в Катины. В бочке сразу стало душно. Но пахло не старой краской, а живыми, давно не мытыми человеческими телами. Катя оставила фонарь включенным.

- Ну, с богом, - прошептал Михаил. - Вынесет.

- Я люблю тебя, - скороговоркой ответила Катя. Миша больно уперся коленями в колени подруги, привстал на несколько сантиметров, коснувшись головой крышки, чуть наклонился вперед и резко откинулся на спину.

Зависнув на мгновение на ребре, бочка шумно рухнула в воду. Глухо ударилась о дно. Люди внутри оказались на головах. Нещадно пихая Катю, Михаил задергался внутри, и бочка плавно перевернулась на собственное днище. Оно заскреблось обо что-то в одном месте, потом в другом. Кажется, бочка двигалась.

"Ура" завопил один младенец и вопил не переставая. Звук этот в тесной бочке просто оглушал, но взрослые не обращали на него внимания. Теперь закончилось царство вечной тишины.

В щели пулевых отверстий сразу посочилась вода. Михаил стал затыкать их сначала пальцами, потом привстал и закрыл одну из нихголовой. За шиворот потекли ледяные струйки, но медленно, слава богу, медленно.

- Кать, затыкай головой дыру! - перекричал он младенца.

Бочка страшно скрежетала, опрокидывалась то в одну, то в другую сторону, вертелась, но волоклась благословенным течением, тащилась на ни с чем не сравнимую волю.

Уперевшись руками в железные стенки, Миша постоянно ее раскачивал. И бочка тащилась, не застревая нигде.

Ребенок истошно орал, мужчина и женщина обливались потом, задыхались от недостатка быстро убывающего кислорода, но они улыбались. Они были готовы и умереть с улыбками на лице. Потому что не сдались. Потому что попытались вырваться на свободу, даже с грузом убийств на душе.

Но вот всякий скрежет прекратился. Железная бочка больше не касалась ни дна реки Стикс, ни пола, ни потолка. Бочка плыла. В ушах страшно заломило.