Система отсчета

Я помню, как я сражался
против 10-го легиона, году в 67-м.
Стояло лето. Жара. Сжималось
Кольцо врагов. И крепость была мой дом.
Как я защищал, зверея,
Жену и детей, как мог.
Свободным живя евреем.
И был со мною мой Бог.

Когда ж проломили стену —

На ночь перерыв в бою —
Через водяную цистерну
Прочь
         Увели семью.
Спаслись. Но не все.
Остался — десяток нас на горе.
Достался
            Такой нам жребий — чтоб умереть на заре.
Пусть каждый убьет другого.
Последний убьет себя.
Свобода. О, Иегова!
Генетика наша вся.

Да пусть поживет отныне

В геноме свободы ген.
Разрушатся стены в Риме.
И храмы осядут в тлен.
Но позже, гораздо позже,
Когда разошлют указ,
О том, чтоб жиды на площадь
Собрались скорее, враз.

Услышав про это место —

Дорога на Бабий Яр,
А далее неизвестно.
Скорее всего — кошмар.
Намылит веревку бабка,
Опять сработает ген.
И вновь поголовна явка
К Богу, не подогнув колен.

Я тихо живу в покое,

Но где-то в крови сидит.
Как старая рана ноет.
И где-то в душе саднит.

(12.09)

ОСЕННИЕ СТАНСЫ

Тебе хочется, чтобы я измерил температуру снега?
Он же весь почернел. Его опять лихорадит.
Я перепрыгиваю сугроб с разбега.
И вот снова там. В моем Ленинграде.
Тут тяжелое небо и большая влажность.
Так что я в лыжной шапочке. Чтоб не холодно голове.
Поворачиваю за чей-то угол. Чей — неважно.
Перекресток.
Мокрый, противный снег. Я уже в Москве.

Это набросок.

Начало или продолжение поздней осени.
Деревянные доски,
Проложенные прямо по слякоти
Моей проседи.
А я иду
По дороге к дому, где ты читаешь книгу.
Тут какая-то куча, выброшенная на слом.
Эту ткань бытия мы несем
За обрывки каникул.
То ли это теплое море.
А то ли друзья за большим столом.

Все образцы памяти —

На показ приходящим детям.
Своим ли, чужим ли? — уже без разницы.
Как заплаты на мантии,
Они прочнее того, что через неё светится.
А в общем-то, все равно нечем хвастаться.

Я любил многих.

А они отвечали мне чем попало.
Занимался всякой наукологией,
Чтобы прочно казалось стоять ногами.
И почти привык начинать сначала.
Но что-то меня все-таки доконало.

Я теперь брюзжу и пью в одиночку

И обгладываю кости истории — куда она могла
повернуть,
Если бы не ходила по кругу,
Похожему на толстую точку.
(Как бы я хотел сам себя из него пнуть.)

Но если вычесть из мерзкой погоды желание спать,

То останутся только дела, что нельзя отложить.
Это видимо и называется «жить»,
А так всё хочется, чтобы дважды два было пять.

(25.10.11)

«Суметь бы тогда разобраться…»