Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея (ЛП)

По лицу оригинального Ло Бинхэ расплылась самодовольная ухмылка, в которой возбуждение граничило с кровожадностью. В тот самый момент, когда он собирался извлечь лезвие из ножен, Шэнь Цинцю холодно бросил:

— Не спеши радоваться. Взгляни-ка, что над тобой.

Однако над ними не было ничего, кроме раскачивающихся под ветром стеблей бамбука — и «Ло Бинхэ» прекрасно сознавал это, не глядя.

— Неужто вы думали одурачить этого ученика столь ребяческим трюком, пытаясь отвлечь его внимание?

Значит, не хочешь посмотреть?

Что ж, сам напросился.

Сложив пальцы левой руки в печать, Шэнь Цинцю щёлкнул ими, сосредоточенно прищурившись.

«Ло Бинхэ» собирался добавить ещё что-то, когда перед глазами скользнул лист бамбука — и его улыбка застыла.

По щеке медленно скатилась капля крови.

Лениво кружившиеся в воздухе листья бамбука внезапно набрали скорость, устремившись к оригинальному Ло Бинхэ, и каждый из них был убийственно острым, словно режущий подобно ножу ледяной восточный ветер.

Узри обновлённую версию заклятья сорванных листьев, летящих лепестков [7]: тысячи листьев и десятки тысяч лепестков!

«Ло Бинхэ» взмахнул рукой в попытке отвратить удар, но в роще не было недостатка в сорванных листьях, что в единый миг преисполнились ярости, словно боги смерти, охотящиеся за человеческой душой. С виду листья казались нежными, однако на самом деле с легкостью рассекали плоть и даже кости. Пусть оригинальный главный герой с успехом уничтожил первые устремившиеся к нему листья, на подходе были новые сотни и тысячи — от подобной атаки просто так не отмахнёшься, к тому же, сломанные рука и нога изрядно усугубляли его положение. Шэнь Цинцю уже собрался было самолично броситься в бой, довершая дело своих рук, но фигура в чёрном опередила его, ударив ладонью здоровой руки в грудь «Ло Бинхэ».

В это мгновение на столь знакомом Шэнь Цинцю лице мелькнуло выражение искренней растерянности — заметив это, заклинатель не нашёл в себе сил ударить его.

Отступив на пару шагов, «Ло Бинхэ» сглотнул — Шэнь Цинцю мог поручиться, что свежую кровь — но нашёл в себе силы ухмыльнуться:

—Неплохо, вынужден признать.

При том, что внешне он посмеивался, он стиснул здоровую руку в кулак с такой силой, что тёмные вены то вспучивались, то опадали.

С тех пор, как он возмужал, он ни разу не встречал соперников, способных вот так загнать его в угол.

Подобное поражение живо напомнило ему о тех днях, когда над ним издевались, безнаказанно унижая.

Чашка чая, вылитая ему на голову; сарай для дров, продуваемый всеми ветрами; нескончаемые колотушки и оскорбления; дни, когда ему приходилось стоять на коленях на солнцепёке — и так до самой ночи, без кормёжки.

И все эти тяготы исходили от того самого человека, чье лицо маячило перед ним сейчас.

Вот только теперь он стоял бок о бок с тем, что был неотличим от него самого, баюкая его сломанную руку в своих ладонях, не отваживаясь ни толком взяться за неё, ни отпустить. Словно воочию чувствуя боль своего ученика, он нахмурился:

— И зачем надо было бросаться на него очертя голову? Ты ведь знал, что сломаешь руку! Впредь не действуй так неосмотрительно!

Даже упрекая ученика, Шэнь Цинцю не мог скрыть тревоги и беспокойства за него, прорывающихся в голосе.

Даже полный идиот понял бы это.

Холодный ветер пронёсся по роще, унося прочь листья бамбука.

Он не мог вот так это оставить.

Ведь это попросту несправедливо.

Зрелище этих людей, стоящих друг подле друга, было столь невыносимым, что резало глаз, огнём выжигаясь на сетчатке.

Они ведь оба носили имя Ло Бинхэ — так с какой стати один из них получил этого Шэнь Цинцю, ласкового и заботливого, а другой — мелочного, завистливого и бесчестного?

За какие заслуги?

Все эти тщательно хранимые предметы обихода и одежда; уютная и опрятная комнатка по соседству со спальней учителя; а главное — эти полные нежной заботы и снисходительного терпения шёпотки.

Разумеется, всё, чего он хотел — это унизить их обоих, растоптав эти слащавые отношения.

И всё же с губ само собой сорвалось:

— Иди со мной!

На это здешний Ло Бинхэ лишь холодно усмехнулся:

— Что ты сказал?

При этом его костяшки хрустнули — он явно горел жаждой убийства.

Хоть по жизни Шэнь Цинцю исповедовал идею, что нечего миндальничать с противником, если можно его попросту добить — да здравствует контрольный выстрел [8]! — на сей раз он заколебался: разве это нормально — заставлять Ло Бинхэ убивать самого себя?

Быть может, тогда добить его своими руками? Нет, это исключено — к тому же, заклинатель понятия не имел, как сработает аура неуязвимости главного героя в этом мире.

Шэнь Цинцю остановил ученика, надавив на его плечо двумя пальцами. Он всё ещё ломал голову над тем, как же ему поступить, когда «Ло Бинхэ» опередил его.

Он сорвал печати с Синьмо. Среди застивших воздух потоков тёмно-лиловой энергии открылся разрыв между мирами — и оригинальный главный герой скрылся в нём.

Но прежде он успел обернуться назад — и прикусил губу от досады.

Он определённо этого так не оставит.

Разрыв моментально закрылся за его спиной.

Что… и всё?

Неужто от Бин-гэ на поверку так просто избавиться?