Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 2

В дни разгула чумы её жертвами пало неисчислимое множество невинных, в мучениях сгнивших заживо, – при виде того, как они страдают, сердца их близких обливались кровью. Некогда процветающий центр торговли в считанные дни превратился в город-призрак, поэтому даже малейшее сочувствие к повинным в распространении поветрия сеятелям и призывы к гуманному обращению с ними порождали острую враждебную реакцию. Сердобольного совершенствующегося захлестнули яростные вопли, что, казалось, способны были снести горы и перевернуть моря вверх дном: «Сжечь их!» и «Всех, кто будет возражать, тоже сжечь!».

Большинство сеятелей скалили зубы в жестокой улыбке и разражались чудовищным хохотом, не выказывая и следа слабости. Шэнь Цинцю подумал, что они, пожалуй, почитают себя героями, обеспечившими обильный урожай на благо своего рода. Лишь один маленький и тщедушный сеятель безутешно рыдал.

От этого зрелища сердца нескольких людей дрогнули. Закусив губу, Цинь Ваньюэ подошла к Ло Бинхэ:

– Шисюн Ло, этот малыш достоин сострадания.

«“Достоин сострадания”, говоришь?» – подумалось при этом Шэнь Цинцю. – Конечно, достоин – но разве не достойны сострадания те, что, заразившись этой загадочной болезнью, погибли в мучениях?»

Ло Бинхэ улыбнулся ей, однако ничего не ответил.

С точки зрения Шэнь Цинцю, его ученик явно уделял девушке недостаточно внимания – для героя гаремного романа это чистой воды незачёт. Разве ему не следовало, в соответствии с оригинальным сюжетом, воспользоваться случаем и согреть её теплом и участием? Как же так вышло, что при стремительном взлёте уровня совершенствования Ло Бинхэ его мастерство соблазнителя, напротив, ухнуло ниже некуда?

И всё же Ло Бинхэ по-прежнему был обладателем нежного, будто нефрит, лица, прекрасного с любого ракурса, при любом выражении, – само собой, заворожённая его сиянием Цинь Ваньюэ тотчас впала в транс и, позабыв о собственных словах, предалась благостному созерцанию.

И тут случилось нечто непредвиденное.

Маленький сеятель со всей силы бросился на барьер, и его без того багряно-красное лицо свирепо исказилось от вопля:

– Бессмертный мастер Шэнь, вы не можете позволить им сжечь меня заживо! Умоляю вас, бессмертный мастер Шэнь, спасите меня!

В мозгу Шэнь Цинцю будто лопнула какая-то струна.

«…Да кто ты, чёрт возьми, вообще такой?! Почему ты так запросто обращаешься ко мне, называя по имени, в то время как я понятия не имею, откуда ты взялся?!»

Тысячи пар глаз со всех концов площади тут же обратились к Шэнь Цинцю.

– Мы только следовали вашим указаниям, – не унимался сеятель, – отчего же вы теперь велите нас сжечь?!

…Какого?!..

Что за дебильные скачки сюжета? И что за топорное обвинение?

Шэнь Цинцю чувствовал себя как с похмелья, и всё же ему хотелось накатить ещё; ну а после слов старого главы Дворца у него возникло ощущение, будто он только что воплотил это горячее желание в жизнь:

– Полагаю, бессмертному мастеру Шэню стоит пояснить нам, о чём говорит эта тварь?

Неужто кто-то повёлся на столь очевидную подставу?!

Тут же подтянулся ещё один «доброжелатель» из толпы:

– Да уж, пусть объяснится!

Этих легковерных дуралеев уже двое!

Однако двенадцать пиков хребта Цанцюн вновь показали свою сплочённость перед внешней угрозой: едва прозвучали первые обвинения, как на лицах большинства товарищей Шэнь Цинцю по школе появились признаки недовольства, а взгляд Юэ Цинъюаня так и вовсе заледенел.

Ци Цинци фыркнула:

– Для любого, у кого есть глаза, очевидно, что эта тварь попросту не желает смириться со своей участью, вот и хочет затащить кого-нибудь с собой в могилу. Это же чистой воды клевета! Все эти злобные демонические отродья слеплены из одного теста, кто бы мог подумать, что среди вас найдутся те, кто клюнет на эту удочку!

– Так почему же эта тварь для своих огульных обвинений выбрала именно бессмертного мастера Шэня, и только его одного? – невозмутимо возразил старый глава Дворца. – Над этим стоит призадуматься.

Шэнь Цинцю был сражён его логикой наповал. Что же, выходит, если на кого-то возводят беспочвенный поклёп, он должен оправдываться, с какой стати выбор пал именно на него, а заслуживает ли клеветник доверия, уже никого не волнует?

Ло Бинхэ не сводил с него пристального взгляда, не говоря ни слова. Быть может, Шэнь Цинцю померещилось, что его чёрные, как смоль, глаза светятся радостью подобно звёздам.

В оригинальном романе Шэнь Цинцю навлёк на себя всеобщую ненависть непростительным деянием – он поднял руку на товарища, погубив Лю Цингэ. Однако вот же он, жив-живёхонек – стоит бок о бок с Шэнь Цинцю, и если кто-то посмеет угрожать ему, может, ещё и заступится! Иными словами, данное обвинение попросту не выдерживало критики!

Может, решив, что отдельных пятен на его репутации недостаточно, её вместо этого вознамерились покрыть ровным слоем грязи?

А исходя из того, как переменился Ло Бинхэ после падения… Эту возможность не следовало сбрасывать со счетов.