Системы мира и миры систем

В обществе информация быстро передается, однако усваивается гораздо медленнее, еще медленнее из нее делают общественно значимые выводы, и уж совсем не быстро принимаются решения. Скорость восприятия и усвоения информации выполняет в пространстве общественном ту же роль, которую выполняет скорость света в физике. Известно, что для координации действий коллектива руководителю всегда необходимо быть на месте. Если руководитель в отъезде, «на месте» должен быть человек, который его заменяет. Суть выездов «на места» руководства (страны или менее крупной единицы) может быть сведена к тому, чтобы «синхронизироваться» с течением событий на месте, где произошло крупное ЧП или любое достаточно важное для всего общества событие.

Все информационные процессы в обществе обладают неустранимым релятивизмом, потому что из них невозможно исключить человека – он единственное звено, которое придает этим процессам смысл. Человек никогда не находится в равновесии с обществом – всегда информационно отделен от него, выделен, можно сказать, погружен в «черную дыру» своего внутреннего мира. И малые, и большие коллективы людей живут в своем, неравновесном с обществом пространстве-времени. Таков мирок каждой семьи, где восприятие ходит по некоторым «внутренним», особым линиям (геодезическим!), где время течет по-иному, чем в «большом» мире. В неравновесии с ним истоки «местной» ментальности, говора, характера. Общество, состоящее из множества иерархически возрастающих коллективов, может быть равновесно лишь локально – в пределах этих коллективов, в то время как глобальному равновесию мешает релятивизм. В этом – важнейший вывод из относительности человеческих систем. Таким образом, понятие равновесия общества – одного из основных положений экономической теории – нуждается в пересмотре.

Отметим, что Фрейд в своем ответе Эйнштейну (в упомянутой переписке) выделяет полюса общественного неравенства: одни хотят приспособить законы под свою силу, другие – под свою слабость. Одни жаждут закрепить в законе свое возвышение, другие – униженные и оскорбленные – ждут от закона справедливости. Это неравенство означает неравновесие: в обществе всегда сталкиваются разные тенденции, разные точки зрения, появляются разные системы отсчета и разные собственные характерные времена, а значит, возникают колебания! Накладываясь, волны неравновесия дают причудливую картину сложения или вычитания (интерференции) усилий различных общественных групп.

В условиях неравновесия общественные ограничения в виде юридических законов и установлений, эти «граничные условия» общественной сцены, становятся полусправедливы и полудейственны, законы перестают сдерживать, пересматриваются нормы поведения, меняются отношения между людьми.[25]

В периоды кризисов энергия, заключенная в колебаниях, обращается в цунами общественных преобразований, сметающее все на своем пути. Исторически хорошо освоенный метод избежать общественных перестроек заключается в обращении этой мощи в энергию войны с внешним противником. Военное положение уменьшает неравновесие внутри общества, что позволяет синхронизировать колебания общества, – тогда освобождение энергии колебаний становится организованным (когерентным) и направляется на внешнего врага.

Из глобальной неравновесности общества можно сделать частный, но важный вывод. Осуществление центральной власти всегда запаздывает – власть, находясь в центре, не может прийти в равновесие с регионами – в этом ее сила и в этом же ее слабость. Центральная власть по сравнению с местной жизнью находится в другой – центральной – системе отсчета, да и сам процесс властвования есть воздействие, обладающее конечной скоростью, из-за чего нельзя пренебрегать его релятивистскими свойствами при осуществлении в местной системе отсчета. Из-за этого возникают непредвиденные результаты – задержки по времени и «накладки» по пространству. Провинция из центра кажется замедленной – и это не свойство столичного высокомерия, это обычный релятивистский эффект, наблюдающийся при переходе из одной системы координат в другую. Различный ход информационных часов определяет задержку ответа на любой вопрос, любая эмоция успевает остыть, любой приказ выполняется с отсрочкой. Поэтому центральная власть почти всегда запаздывает со своими решениями – она ошибается не только в оценке скорости событий, происходящих на местах, но и в оценке возможности «мгновенно» все изменить по приказу сверху. Есть принципиальные ограничения, связанные с конечной скоростью «освоения» информации (в частности, приказов) в человеческом обществе. Чем меньше плотность населения и чем сложнее задачи, стоящие перед обществом, тем большим локальным (местным, региональным) искажениям подвергается любой «входящий» сигнал. Быть может, в этом и есть секрет уникальной самобытности России?

Человек и общество