Sit, Stay, Feel (ЛП)

По дороге домой после ничем не примечательного занятия, наполненного писающимися щенками и хозяевами, которые не могли удержать тех на поводках, Эмма зашла в офис и забрала пакет, который Киллиан передал ей через Ти. Когда она добралась до своей квартиры, она поставила его на центр кухонного стола и подумывала открыть его, но снова отказалась от этой мысли, слишком усталая и всё ещё обдумывающая их с Дэвидом разговор. Она доверяла Дэвиду, но она ещё не была готова доверять себе. Она ни к кому не испытывала настоящих чувств после Нила, и хотя сердце и говорило ей, что Киллиан - не Нил, и её нутро соглашалось с Дэвидом, её мозг вёл всё то же сражение, что и всегда, споря со всеми остальными частям её тела. Сегодня она была чертовски уставшей для того, чтобы мыслить здраво. Так что пакет остался на столе, а Эмма Свон направилась к своей кровати.

На следующую ночь, после работы, она схватила пакет и вытащила оттуда одноцветную квадратную коробку. Не было никаких бантиков, обёрток, открыток, ничего. Просто не тяжелая коробка. Сидя на диване, скрестив ноги, она открыла её, обнаружив записку поверх груды того, что было похоже на газетные вырезки.

Эмма,

Пожалуйста, прости меня, что причинил тебе боль. Я знаю, что сейчас ты не хочешь меня видеть, и всё, что я скажу, будет звучать как оправдание, в то время как, на самом деле, нет никакого оправдания тому, что я тебе врал. Прости меня.

Ты должна знать, что то, что заставило меня отправиться в тюрьму, не имело ничего общего с твоим прошлым, и то, что ты была в тюрьме, ни в малейшей степени меня не беспокоит. Предложение о консультации от доктора Хоппера было тем из нас, кто был там, чтобы стать свидетелем казни Роберта Голда. Если хочешь узнать о нашей с ним связи, всё есть в этой коробке. Ты можешь делать со всем этим, что пожелаешь. Прочитать, сжечь, использовать, чтобы убирать за собаками во время твоих с ними прогулок. Для меня это больше не имеет значение, потому что это моё прошлое, и я не хочу жить им или позволять ему управлять мной. Что тебе нужно знать, однако, так это то, что, до тех пор, как я тебя встретил, я не думал, что смогу выйти за его пределы. Думаю, я понял этого, когда мы поцеловались, и я не должен был уходить. Я понял, что присутствовать на кончине этого монстра никогда не могло быть более важным, чем иметь возможность начать всё заново, с тобой. Вот почему я вернулся раньше.

Если ты решишь больше никогда со мной не видеться, я пойму. Я не должен был предавать твоё доверие. Я бы хотел, чтобы ты всё равно продолжила видеться с Гейл, я обещаю, что буду держаться от тебя подальше, так что нам не придётся снова видеть друг друга, если это то, чего ты хочешь. Я не хочу отталкивать её от тебя. Полагаю, ты уже ужасно скучаешь по ней. Я знаю, что я бы скучал. Я желаю для тебя только лучшего, Эмма Свон. Ты заслуживаешь этого, и даже больше.

КДж

Эмма ещё раз перечитала записку и подумала о том, что сказал Дэвид, и пришла к выводу, что она несколько поспешно ушла от него. Их поцелуй перед его отъездом и её слова, что она будет там, когда он вернётся, были обещаниями, которые она перестала давать после того, как Нил бросил её. Когда она выяснила, что Киллиан врал ей и слово “тюрьма” была частью этого, каждый нерв её тела вопил ей бежать, и бежать быстро. Невозможность сбежать из-за её обязанности смотреть за Гейл только подпитывала её страх и гнев, пока она не потеряла способность трезво мыслить, и всё то дерьмо, что она чувствовала, будучи брошенной, не превратило её в ненадёжного ребёнка, запрятанного в неё, готового сорваться с цепи. К тому времени, как Киллиан вернулся, её способность слушать была не лучше, чем у трёхлетнего ребёнка, устраивающего истерику, когда не получал то, чего хотел.

Возможно, тем, чего она хотела, был Киллиан Джонс.

Положив его записку на журнальный столик, Эмма взяла несколько газетных вырезок из общей кучи. Уложенная на самом верху была статьёй на главной странице, датированной днём возвращения Киллиана, и заголовок объявлял о казни Роберта Голда, проведённой в ту ночь. Пробежав глазами по остальным она заметила, что все они имели отношение к убийствам “Румпельштильцхена”. Она смутно помнила, что слышала об этого годы назад. Один ебанутый жуткий тип по имени Роберт Голд резал женщин, вырезая их сердца и заменяя их на золотой нитью. Действительно ужасающее дерьмо - похожее на то, что можно увидеть в лучших фильмах ужасов, которые она бы не стала смотреть - потому что реальность, в которой были такие люди, было слишком сложно принять. К тому времени, как его поймали, и новостная машина бросила все силы на добавление в дело каждой кровавой детали, ей уже было всё это слишком отвратительно, чтобы продолжать читать новости. Но тут, в этой ничем не примечательной коробочке, был каждый трагический, похожий на ночной кошмар аспект этого дела. Начиная с последнего убийства, по пути суда над Голдом, и наконец заканчивая его осуждением.