Сить - таинственная река

— А вот здесь рыба уж наверняка есть! — сказал Витька и первым взялся за удочку.

— Плавать-то больше не будешь? — спросил Гусь, у которого пропала всякая надежда на осуществление

тайного плана.

— Погреюсь маленько. Если хочешь, плавай!

Гусь насторожился: уж не смеется ли над ним Витька, не намекает ли на то, что случилось на Вязкой старице?

Но лицо Витьки было добродушно, и, кажется, сказал он это безо всякой задней мысли.

— Сначала поудить надо, — равнодушно отозвался Гусь. — Потом если...

Освоить подводное снаряжение Гусю очень хотелось. Тогда бы Витька ни в чем не имел преимуществ. Они бы

могли плавать по очереди в той же Вязкой старице или на Сити. И хорошо бы поучиться плаванию именно теперь,

когда нет никаких свидетелей, кроме Сережки да Витьки. Но в этом месте, где из глубины, извиваясь змеями,

тянется элодея и до дна метра три, Гусь не решился рисковать.

На удочку бойко брала некрупная плотва и подъязки — это все-таки лучше, чем мертвое бесклевье. А солнце

между тем калило и калило воздух. Стало душно. Хорошо, что хоть оводы на воде меньше досаждали.

Поймав с десяток плотичек, Витька опять отложил удочку и взялся за ласты.

— Я, наверно, тоже выкупаюсь. Больно жарко! — сказал Сережка.

А Гусь молчал. Теперь он был уверен, что старик, случайно встреченный прошлым лотом на Пайтове, просто

посмеялся над ним. Это озеро самое обыкновенное, такое, как все озера.

Сережка, в памяти которого прочно запечатлелся рассказ Гуся, проплыл возле лодки полукругом с десяток

метров и поспешил забраться в челнок: кто знает, вдруг хозяйка озера тяпнет за ногу!

А Витька уплывал вдоль берега все дальше и дальше. Сначала Гусь наблюдал за ним, надеясь на какое-то

чудо, а потом, увлекшись ужением, забыл о Витьке.

Но чудо все-таки произошло. Первым заметил, что с Витькой творится неладное, Сережка.

— Гляди-ка, гляди!..— воскликнул он.

Гусь обернулся. Витька быстро плыл от берега, то вырываясь из воды по пояс, то неестественно погружаясь в

нее с головой. Можно было подумать, что он просто балуется, но слишком порывисты были его движения. Гуся

кинуло в жар. Не мешкая, он отложил удочку и стал выдергивать шест. В это время Витька что-то крикнул в трубку,

но вместо крика получилось глухое мычание.

Гусь гнал вперед лодку что было духу. Он не спускал с Витьки глаз и видел, что тот уже выбивается из сил: но

иначе, его сводит судорога! Витька теперь то барахтался на одном месте, то вдруг скользил по воде, погружаясь в

нее все глубже. Можно было подумать, что он потерял всякую ориентацию и сам не знает, что делает. Несколько

раз трубка скрывалась под водой, и тогда Гусю становилось не по себе. Но спустя полминуты трубка вновь

выныривала, из нее вырывался фонтанчик и слышалось хриплое утробное мычание. Некоторое время Витька опять

барахтался на поверхности и снова, точно обессилев, тонул.

Гусь греб шестом изо всех сил, но он суетился, и мысль работала как никогда ясно и четко — главное, не

ошибиться, рассчитать каждое движение, не промахнуться, не проскочить мимо. Гусь видел, что Витька плывет и

выныривает на левом боку. Значит, лодку надо подать левым бортом, в обгон, тогда ему будет удобней уцепиться за

борт.

— Чего выпялился? На дно садись! — цыкнул Гусь на Сережку, который встал на колени, чтобы лучше

видеть Витьку.

Сережка покорно опустился на дно, хотя в лодке было сыро. Гусь подвинулся к левому борту. Лодка

накренилась. Потом, как только Витька схватится рукой за борт, он отодвинется вправо: верткая осиновка может

перевернуться.

Витька уже протянул руну к лодке, но тотчас опять пошел под воду. Он погружался боком, скрючившись, и

видеть это в прозрачной воде было особенно жутко. Гусь энергично развернул лодку, чтобы она не проскочила

дальше, и на несколько секунд Витьку накрыло днищем. Гусь впился глазами в воду по правую сторону борта,

пытаясь разглядеть Витьку, но рябь от лодки сверкала, и он ничего не увидел.

Снова Витькина голова показалась над водой метрах в пяти.

— Держись! — крикнул Гусь и быстро-быстро заработал шестом.

На этот раз Витьке успел схватиться за борт. Лодка наклонилась, черпнула воды, но Гусь выровнял ее. Кошкой

скользнул он к Витьке, схватил за руку и снова стал перебираться на корму: в осиновку через борт человека не

втащишь.

И как в ту памятную ночь на Сити, когда Гусь вытаскивал из сети Тольку Аксенова, рука ощутила упругие

рывки, будто кто увлекал Витьку под воду.

— Я-то держусь. Ты ружье, ружье бери! — прохрипел Витька, стараясь приподнять правую руку. Тускло

блеснул я воде алюминий.

Лишь тут Гусь понял, в чем дело. Он перегнулся через борт, цепко ухватился за ружье и явственно

почувствовал толчки большой рыбы.

— Держу! Лезь в лодку.

Витька упруго подскочил и перевалился через корму. Лодка начала медленно разворачиваться. Гусь потянул

сильнее. Вот ружье полностью вышло из воды, и показался нейлоновый гарпун-линь.

— Не бойся, тащи! Линь крепкий! — сказал Витька, дрожа то ли от волнения, то ли от холода. — И стрелял

близко, на метр, не дальше, а чуть не утопила.

— Кто? Щука? — шепотом спросил Сережка.

Витька кивнул.