Ситка

Раздался всплеск, а затем — барахтанье неумалого пловца. Жан Лабарж повернулся и зашагал к остальным. Фрил сидел, пытаясь остановить кровь, хлещущую из носа. Другой сидел зажав сломанное запятье, тихо постанывая.

— Янки не стоило посылать детей, чтобы выполнить мужскую работу, — сказал он, и, ухватив Фрила за лацканы, поднял его. Развернув громилу, Жан обыскал его карманы. Фрил хотел отодвинуться, но Жан пригрозил ему дулом рпевольвера.

— Можешь стоять, или валяться на причале с развороченным черепом. Решай.

— Я постою, — хрипло сказал Фрил.

В его карманах нашлось несколько золотых монет, все они оказались русскими. Жан положил их в карман, затем подошел к человеку со сломанным запястьем.

— Теперь ты.

— У меня ничего нет! — запротестовал тот. — Они не собирались мне платить.

— Встань!

Человек, трясясь, встал на ноги. В его кармане лежало три золотых монеты. Он начал с чувством ругаться.

— Вы не сделали свою работу, — сказал им Лабарж. — Я возвращу их Янки.

— Хотел бы я посмотреть! — с горечью произнес Фрил. — Жаль, что у тебя не хватит смелости.

В Сан-Франциско 1850-х и 1860-х годов территория за Кларкс Пойнт была чертовым скопищем забегаловок и борделей. Ограбления здесь случались так часто, что не стоило их упоминать, а убийства происходили ещенощно. Чтобы пройти здесь и не оказаться в опасности, человек должен был быть либо сутенером, либо проституткой, либо вором, а по таким улицам, как Пэсифик, Джексон, Вашингтон, Дэйвис, Драм, Фронт, Бэттери и Ист Эмбаркадеро[10]) ходили самые отъявленные головорезы, которых пока не успели повесить. Самым крупным предприятием здесь было похищение матросов, которым занималось по меньшей мере двадцать банд, работающих в тесном сотрудничестве с содержателями борделей и салунов.

Другой тесно связанной с ними бандой была та, которая специализировалась на грабеже свободных участков в городе. Отсутствующий владелец участка земли мог возвратиться и найти, что его участог перешел к грабителю, который подтверждал свое право револьвером. Судебное разбирательство было долгим, и чаще всего суд решал дело в пользу последнего владельца. Все это Жан Лабарж знал, и, как все жители, воспринимал, как нечто обычное в портовом районе города, на окраинах которого искали золото. До сей поры ему удавалось избегать неприятностей и они тоже обходили его стороной.

Фрил и его люди действовали, несомненно, по указанию Янки Салливана. Теперь пришло время раз и навсегда дать урок крутым парням из Сидней-тауна, показать им, что действия, направленные против него или Хатчинса, повлекут за собой немедленный ответ. Единственное проявление слабости — и их с капитаном разденут до нитки. Он мог наказать Дэнни О'Брайена, но такое наказание не шло ни в какое сравнение с тем, если бы он встретился с самим Салливаном.

Янки Салливан, урожденный Джеймс Эмброуз, чьей родиной было графство Корк в Ирландии, вырос в трущобах Ист Лондона. Молодой ирландец с крепкими кулаками заслужил репутацию бойца, победив Джима Сайкса, Тома Брейди и парня по имени Шарплесс в жестоких кулачных боях на профессиональном ринге. В коротком турне по Соединенным Штатам он победил Пэта Коннора, затем вернулся в Англию, чтобы одержать победу над великим Хаммером Лейном в девятнадцати изнурительных раундах. Он нарушил закон и после суда был сослан в Автралию, бежал оттуда и появился в Нью Йорке, где победил Ника Хэммонда за пятнадцать минут, бился с Биллом Сектором и уложил его на шестьдесят седьмом раунде на Стейт-айленде. Он выиграл еще четыре встречи, а затем был избит Томом Хайером, сыном бывшего чемпиона в тяжелом весе. Это, однако, была обычная драка, не больше, и неудовлетворенный Салливан встретился с Томом Хайером на ринге в Рок Пойнт, штат Мэриленд, поставив на себя у букмекеров десять тысяч долларов, и снова проиграл. Позже, он проиграл на тридцать седьмом раунде Джону Моррисси, восходящей звезде в тяжелом весе.

Все это время Салливан был преступником и сообщником преступников. В Сидней-тауне он властвовал благодаря своим молотоподобным рукам и бывшим знакомым с Уайтчепела и Лаймхауза. Кем бы он ни был, Янки Салливан оставался первоклассным кулачным бойцом. Сильный, жестокий, без малейших признаков совести или сочувствия, он был самым влиятельным человеком в Сидней-тауне. Салливан был центром криминальной активности в городе.

Жан Лабарж не сомневался, что задача, которую от себе поставил, вовлечет его в самую жестокую драку в его жизни, однако драки на встречах трапперов были самыми грязными из всех драк без правил.

Открыв дверь склада, он заглянул в него.

— Засунь пару револьверов за пояс и идем со мной, Бен. У нас есть дело.

Турк взглянул на людей, валяющихся на причале.

— Я бы сказал, что дело уже сделано. Разве нужно больше?

Дэнни О'Брайен был занят. У бара сидело с дюжину крутых парней из Сидней-тауна, и среди них Жан заметил массивные плечи и бычью шею Янкт Салливана. Он выглядел таким же непобедимым и мощным, как линкор. У бара, разговаривая с каким-то человеком с грустным лицом, сидел также Барни Коль.