Сицилиец для Золушки

Еще в Аргидженто, стоило Брунетти увидеть обиженную и слабую девушку на полу библиотеки, как он почувствовал себя гадко. Не хотел возвращаться. Мечтал, чтоб сдохла изменщица, как собака. Но он не смог. Когда Дарио поднял ее с пола, измученную и потрепанную, прижал к груди и снова вдохнул едва уловимый запах жасмина, как сразу вспомнил, что также бережно носил хрупкую девушку на руках в своем особняке в Черногории. Тогда они были безоблачно счастливы. Дарио упивался сладким вкусом своей любимой жены. Придавливал своей тушей ее тельце, вдалбливаясь в шелковую глубину. Верил в то, что она спасет его, изменит. Сделает лучше и эмоциональнее.

Сделала, стерва! Теперь эмоции в Дарио бурлили через край. А крайности, в которые швыряло сознание, не поддавались контролю. С одной стороны в тесном салоне авто до безумия хотелось придушить Марию, а с другой потянуть к себе снова на колени и прижать сильными лапами до хруста ее ребра. Чтоб задыхалась, сучка вредная, от его чувств, как он сам.

Вместо того, чтоб решать проблемы с мексами, Дарио раздумывал, как уберечь теперь эту дуру. Мария беспечно и глупо навлекла на себя беду от врагов. И отправить ее из Палермо прочь было уже невозможно. Мигель Эскудеро, беспощадный наркоторговец и убийца, заметил его женщину. Правая рука Хименоса отличался жестокостью, граничащей с безумием. Выкрасть Марию и шантажировать Брунетти важной пленницей теперь станет его главной целью.

Дарио искоса поглядывал на острые коленки в бархатной коже. Мария свела ноги вместе и, как примерная ученица, сложила руки поверх белоснежного платьица. Зубы сицилийца скрипели сами по себе. Мужчине стоило огромных усилий сдерживать зверский голод, который он постоянно ощущал рядом с этой диковинной женщиной, крохотной и фигуристой, с виду нежной и покладистой. Но Брунетти не проведешь уже! Он уже точно знал, что под личиной наивной простоты кроются упертый нрав, характер и умение анализировать ситуацию, стальной стержень вдоль всех хрупких косточек позвонков.

Вдыхая любимый гребанный жасмин и незаметно любуясь Марией, Дарио забывал и о потерянном ребенке, горечь утраты отступала. И о измене жены. Остались только он и она. Словно сицилиец с этой манящей чужестранкой очутились на затерянном безлюдном острове площадью несколько квадратных метров салона его автомобиля. Рука Брунетти интуитивно потянулась к коленке девушки. С силой он прихватил всю окружность. Его грубые пальцы темнели на персиковой коже Марии. Контраст ослеплял. Возбуждал и охмелял еще крепче.

Девушка вздрогнула, но не вырывалась, не пыталась сбросить здоровую лапу в наколках. Лишь предвкушая и страшась скорой расправы, Мария глубже вжималась в кожаное кресло. Пыталась слиться с обивкой салона. Но от прожигающего смолистого взгляда из-под хмурых бровей было не скрыться.

Всего одно касание к бархатной коже, а у Дарио скрутило мышцы везде, особенно в паху, от дикой жажды. Такая власть маленькой женщины над большим суровым мужчиной — единственное, что пугало бесстрашного Дарио Манфредо. Мария — его одержимость. Его животная тяга. Страсть и… любовь. Жестокая и беспощадная, сука любовь, которая слепо выбрала совершенно разных людей и сделала их своими жертвами.

От падения в омут порока этих двоих спасла остановка машины возле дома Брунетти в Палермо. Дарио резко отдернул руку от колена девушки, словно обжегся. Порывисто вышел из авто, оставив дверь распахнутой. Грубая резкая брань огласила тишину лютым рокотом. Зверю сложно было бороться только с собой. Любого противника и врага Брунетти мог растерзать голыми руками, не напрягаясь. Любого, только не себя и не любимую женщину.

— Проведи ее, — буркнул раздраженно Дарио охраннику, кивая на вход в дом. Сам отошел от греха подальше. Закурил и достал телефон.

Теперь мексиканцы знают о его слабости. Значит, о мирных переговорах не может быть и речи. И время на исходе. В Палермо Брунетти не сможет защитить их от внезапной атаки врага. А это значит лишь одно. Войну надо начинать первым!

Исподлобья Дарио проследил, как Мария скрылась за высокими входными дверьми. Сразу вдохнул очередную порцию никотина и набрал номер своего поверенного Валенсио Манчини. Этот проворный итальянец после смерти Орсино Росси присягнул ему в верности и пока не был уличен в предательстве.

— Собирай всех. Сегодня мы отправляемся в гости к Хименосу, — бородатый дьявол ровно отчеканил свой первый указ.

В ответ послышалось согласие и уважительные расспросы. Валенсио уточнял, что именно ждет их этой ночью.

— Пора отправить всех зарвавшихся мексов в преисподнею. И набери Ноллана. Ответственность должны разделить все. Чтоб иммигранты поняли наконец-то, на чьей они территории, и больше не позволяли себе наглеть. Конечно, только те, кто встретит завтра рассвет…

Мрачная ночь в Палермо была пропитана запахом старинной пыли. В воздухе витало металлическое предвкушение концентрированной крови. Скоро улицы Палермо запестрят пурпурными реками мексиканской крови.