Читаем Ситцевый бал полностью

А р е ф ь е в. Зиночка-то молодец, а вот твой муженек упустил того самого фрезеровщика, которого Зина заменила.

О л е г. Какой же Володька Ляпунов фрезеровщик?! У него с элементарным снятием стружки ничего не выходило.

А р е ф ь е в. А за то, что Володька стал летуном, с кого надо стружку снимать? Не с бригадира ли?

З и н а. С нас.

А р е ф ь е в. Он «по собственному желанию» ушел, а мы — молчок.

О л е г. Володька уже на четвертом предприятии ошивается.

А р е ф ь е в. Это, кстати, Добрынин узнал, а мы…

Л ю д м и л а. Погоди, Костя… Володя Ляпунов? Он у нас в позапрошлом кончил. Несколько несобранный, увлекается то одним, то другим…

З и н а. Вот и Надя Слипченко говорила: «расхристанный».

Л ю д м и л а. Но если к нему терпеливо и по-хорошему…

З и н а. А мы с ним даже по душам не поговорили.

Л ю д м и л а (оживилась). У Володи есть все-таки непреходящее увлечение — поэзия! Стихи, стихи, стихи. Он у меня как-то томик Тютчева попросил. Через неделю возвращает: глаза блестят, голос срывается. «Вот это коротенькое стихотворение я, Людмила Степановна, на всю жизнь запомню». И прочитал, нет, выплеснул:

«И чувства нет в твоих очах,И правды нет в твоих речах,И нет души в тебе…Мужайся, сердце, до конца:И нет в творении творца!И смысла нет в мольбе!»

З и н а (после паузы). «Мужайся, сердце, до конца…». Откровенно скажу, Людмила Степановна, я в поэзии прошлого века… как-то не очень… Вы мне не дадите книжку Тютчева? На один день.

Л ю д м и л а. Даже на неделю. Заранее знаю: некоторые строчки вы будете по нескольку раз перечитывать.

З и н а. «И чувства нет в твоих очах…». (Внезапно.) Товарищи, а ведь Володьке наша Света Балашова нравилась. Безумно!

А р е ф ь е в. «Безумно». А не мы ли к нему без ума подошли? Надо подумать. Ведь сначала он вроде…

Л ю д м и л а. Погоди, Костя. (Зине.) А как она?

З и н а. Кто?

Л ю д м и л а. Светлана. Она-то как относилась к Володе?

З и н а. Света не очень контактная… Но мне кажется, она ноль внимания.

Л ю д м и л а (призадумалась). Да-а… (Арефьеву.) Не потому ли Володя и стал работать спустя рукава?

А р е ф ь е в. Люда, это два совершенно разных… разных полюса.

Л ю д м и л а. Почему? Представь себе, что… чисто теоретически… что у нас с тобой разлад. Неужели это не отразится на нашей работе?!

О л е г (решительно). Извините, Людмила Степановна, но вы… немного перегибаете. (Как бы опомнившись.) Извините, молчу.

Л ю д м и л а. Продолжайте, продолжайте.

О л е г. Я тоже за стихи, когда они ко времени и к месту. И некоторые выдающиеся даже наизусть помню. Но Володя Ляпунов… (вертит пальцем у виска) какой-то… (Арефьеву.) Вот вам конкретный пример. Помните, мы фрезеровали рычаги для циркулей?

З и н а. Они во Вьетнам пошли.

О л е г. Гляжу, Володька один рычаг запорол, другой — на волоске. Подбегаю: «Может, у тебя с зажимом неладно?» А он… точно помню… ни к селу ни к городу бахнул: «То-то станок, слышу, фальшиво поет». Я на него гляжу как на полного чудака, а он мне всерьез доказывает: станок, мол, всегда поет, только ежели, говорит, фреза острая, мелодия мажорная, а ежели тупая — минорная. (Безнадежно махнул рукой.)

Л ю д м и л а. Олег, это же чудесно!

А р е ф ь е в (раздумчиво). Да, Олег, может, нам с тобой медведь на ухо наступил. На наш слух станок просто гудит, а Володя расслышал и мажор и минор… Зинуша, завтра же найди Ляпунова и поговори. Как ты умеешь.

З и н а. Поговорю как следует, не сомневайтесь. Я только с алкашами говорить не умею. А с Володей…

Л ю д м и л а (оживилась). Зиночка, можно, я с вами к Володе пойду?

З и н а. Вот это здорово! Уж мы вдвоем… Да и не вдвоем!.. Втроем! Как Тютчева по имени-отчеству?

Л ю д м и л а. Федор Иванович.

З и н а. Мы стихами Федора Ивановича так Володьку проймем, что… Знаете, Константин Игнатьевич, когда Добрынин про Володьку упомянул и про нашу воспитательную работу, мы все прямо пунцовые стали. Олег, видел, что с Надей Слипченко творилось?.. (Людмиле.) А дома, когда осталась… наедине с совестью и стала думать… (Оборвала себя.) Да это уже здесь Олег говорил… (Вспомнила; Олегу.) Про Серегины мыслишки рассказал бригадиру?

О л е г (хмуро). Не успел.

З и н а (вспыхнула). «Не успел». Ух ты… Извините, Людмила Степановна…

Л ю д м и л а. Пожалуйста. Объясните только: какой Серега и какие мысли?

А р е ф ь е в. Серега — это Сергей Лысцов из нашей бригады. А про мыслишки не знаю.

З и н а. Попросил он недавно меня с Олегом и Савостюком Петром Данилычем после смены задержаться. Посоветоваться решил. И выложил нам полный блокнот мелких предложений по крупным резервам.

А р е ф ь е в. Это вы так выразились?

О л е г (поспешно). Сам Серега сказал.

Перейти на страницу:

Все книги серии Одноактные пьесы

Похожие книги

Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»
Юрий Олеша и Всеволод Мейерхольд в работе над спектаклем «Список благодеяний»

Работа над пьесой и спектаклем «Список благодеяний» Ю. Олеши и Вс. Мейерхольда пришлась на годы «великого перелома» (1929–1931). В книге рассказана история замысла Олеши и многочисленные цензурные приключения вещи, в результате которых смысл пьесы существенно изменился. Важнейшую часть книги составляют обнаруженные в архиве Олеши черновые варианты и ранняя редакция «Списка» (первоначально «Исповедь»), а также уникальные материалы архива Мейерхольда, дающие возможность оценить новаторство его режиссерской технологии. Публикуются также стенограммы общественных диспутов вокруг «Списка благодеяний», накал которых сравним со спорами в связи с «Днями Турбиных» М. А. Булгакова во МХАТе. Совместная работа двух замечательных художников позволяет автору коснуться ряда центральных мировоззренческих вопросов российской интеллигенции на рубеже эпох.

Виолетта Владимировна Гудкова

Драматургия / Критика / Научная литература / Стихи и поэзия / Документальное
Ревизор
Ревизор

Нелегкое это дело — будучи эльфом возглавлять комиссию по правам человека. А если еще и функции генерального ревизора на себя возьмешь — пиши пропало. Обязательно во что-нибудь вляпаешься, тем более с такой родней. С папиной стороны конкретно убить хотят, с маминой стороны то под статью подводят, то табунами невест подгонять начинают. А тут еще в приятели рыболов-любитель с косой набивается. Только одно в такой ситуации может спасти темного императора — бегство. Тем более что повод подходящий есть: миру грозит страшная опасность! Кто еще его может спасти? Конечно, только он — тринадцатый наследник Ирван Первый и его команда!

Алекс Бломквист , Виктор Олегович Баженов , Николай Васильевич Гоголь , Олег Александрович Шелонин

Фантастика / Языкознание, иностранные языки / Проза / Юмористическая фантастика / Драматургия / Драматургия