Сюрприз

Грегори не просто гулял, он целенаправленно шел туда, где сейчас оказался, возле небольшого пруда в парке, где они с отцом иногда ловили рыбу. Но потом в этом пруду погибла его няня – Эмми, после этого рыбалки прекратились. Отец хотел осушить пруд, но так и не успел. Когда Грегори как-то спросил его, как это могло случиться, отец мрачно ответил, что это была не ее вина. Но на вопрос мальчика так и не ответил, только помрачнел еще больше. А потом от кухарки он слышал, что Эмми не смогла найти счастья на земле, поэтому ушла на небеса. Видимо и отец, тоже, отправился за ней. Может путь на небеса лежит через воду, ведь море это тоже вода? Нужно только перетерпеть и скоро он будет с отцом и Эмми. А мама когда-нибудь придет к ним, если захочет Грегори разулся и ступил в пруд. Вода была теплой, Грегори сделал еще несколько шагов, мокрая одежда неприятно липла к телу. Оставалось только нырнуть под воду. Это было самым сложным. Пару лет назад, во время рыбалки, он поскользнулся и, свалившись в воду, пытался дышать, пока отец не выудил его на поверхность. Ужасную, раздирающую грудь боль, в наполненных водой легких, он помнил до сих пор. Сейчас, видимо ему предстояло пройти через нее еще раз, уже по собственной воле. Но как раз этой воли ему и не хватало. Попытавшись опуститься, он при первом же прикосновении воды выскочил на берег как ошпаренный. Топнув ногой от сознания собственной трусости, он вновь повернулся к воде, но решительность так и не пришла, осталось отчаяние. Мальчик поднял глаза к небу и заплакал. Сжав кулаки, он плакал от обиды на себя, от того что не нужен никому, от того, что не может пойти к тем кому нужен. Плакал долго и горько пока силы не иссякли, пока усталость не накрыла его спасительной волной и не заставила колени подкоситься. Грегори, свернувшись в клубок на земле, в мокрой одежде, дрожа от вечерней прохлады, провалился в сон.

Англия, герцогство Уотерфорд, замок Уотерфорд, 1863год

– Грегори? знакомый, чуть дрожащий голос, вырвал его из этого сна, только уже совсем в другом, теперь уже реальном времени. Хокстоун обернулся.

Ханна сильно постарела за последние годы, хотя может это и нормально так выглядеть в ее возрасте. Сколько ей может быть лет? Грегори, смотря на свою бывшую гувернантку, поймал себя на мысли, что никогда не задумывался о ее возрасте. «Тогда ей было лет сорок, теперь получается за шестьдесят», подумал Грегори, в очередной раз, убедившись в несуразности своих мыслей сегодня.

– Грегори, Вы смотрите на меня с таким выражением, словно впервые видите. Ханна Лето была единственным из прислуги человеком, которому было позволено обращаться к маркизу по имени. Впрочем, это не Грегори, а она сама себе это позволила, просто не изменив ничего из прошлого, с которым Хокстоун так усердно старался не иметь ничего общего. Когда Грегори, в достаточно юном возрасте, принял решение жить отдельно от деда, она надеялась, что он позовет ее с собой в имение Лимерик, но оперившийся воспитанник не позвал. Она понимала почему. На протяжении нескольких лет после той трагической ночи в Уотерфорде, женщина надеялась, что состояние, в котором прибывает юный маркиз только временное, что его мозг просто выбрал не очень удачную тактику самозащиты, но, увы. Скорлупа отчужденности, которой покрыл себя мальчик, становилась только толще и крепче со временем. Отгородив себя от всего ужасного, что произошло в его детстве, от ранивших его людей, он параллельно отгородился и от всех остальных. И сколько женщина не пыталась пробиться к его сердцу, у нее ничего не вышло. Она просто принадлежала к тому прошлому, которое услужливая память мальчика уничтожила. Ханна осталась в имении герцога.

– Прошу прощения, миссис Лето. Как его светлость? – Грег, прекрасно понимая, что с «его светлостью» все в полном порядке спросил для банального поддержания разговора.

– Со мной все в порядке, – проскрипел из своего кресла, видимо давно молчавший герцог, и, прокашлявшись, добавил. – Что-то я не замечал в тебе огромного желания скорей занять мое место.

Ханна, красноречиво закатив глаза, толкнула створку дверей, и вошла. Грегори вошел вслед за ней. Дед не обернулся, только трость в его руках замерла.

– Грегори, Ваш дед сегодня не завтракал, не обедал и не ужинал, – грозно сообщила Ханна, специально растягивая слова, ожидая реакции Филиппа.

Маркиз же тем временем отметил, что фамильярность Ханны теперь уже распространилась и на деда. Никто и никогда не мог бы позволить себе такого обращения к герцогу Уотерфорду, а она могла. Дед промолчал. Удивленный немало этим фактом, Грег решил, что сегодняшние странности, видимо, относятся не только к нему.

– Распорядитесь, чтобы подали ужин, миссис Лето, – он прошел вглубь комнаты, – не знаю, как герцог, а я от еды не откажусь, – после неудачного визита в Мэдлоу, он действительно был голоден.

Ханна, удовлетворенно выдохнув, покинула комнату.