Сюрприз

– Не-е, девчат, – пропустил мимо ушей их «не предохраняемся» Вован, – урод я. И пока не покаюсь хотя бы перед двумя самыми обиженными мной, не успокоится моя душа. Вот прямо утром и пойду, да разыщу обеих. Ведь ни ту, ни другую, сколько раз был здесь в Липецке за двадцать лет после службы, так и не навестил.

– А может, помочь тебе в поисках? Мы многих коровинских и дикинских ещё помним, хотя и разъехались все давно по разным современным микрорайонам.

– Ладно, справлюсь. У меня служба безопасности знаете, какая крутая? Иголку в стоге сена сыщет.

***

К концу следующего дня Вован и впрямь располагал адресами нынешнего местожительства обеих своих любимых девушек армейской поры, между которыми его сердце почти все два года службы разрывалось пополам, да так никого и не предпочло для такого решительного шага как женитьба. Уходя на «дембель», он, чтобы не заблудиться окончательно и не сойти с ума, скрепя сердце и стиснув зубы порвал отношения и с той, и с другой. Но, не помогло – так и не смог выкинуть ни одну из них ни из головы, ни из сердца.

После службы он раз или два слышал от кого-то из осевших «на гражданке» в Липецке однополчан, что одна из его так малодушно брошенных невест, Лиза, была в момент расставания беременной. Но не придал этому большого значения. А теперь любопытство с примесью ревности засвербило в душе с огромной силой: от кого это, интересно, Лизка тогда «понесла»? Уж, часом, не от него ли, Вована? И решил он теперь Лизу навестить первой.

***

Крикнув из кухни звонящему в дверной звонок, что можно входить – не заперто, и подавшись навстречу, та остолбенела. Стопка свежевымытых тарелок вывалилась из рук.

– Вовка!.. – только и сумела растерянно пробормотать женщина.

– Лизуха! – сдавленно воскликнул Вован, не зная, куда пристроить букет цветов и огромный торт, занимавшие руки.

Топтавшийся позади водитель-охранник выложил на стол в гостиной сумки с подарками, вино и продуктовые деликатесы, и тихо исчез.

Обретя после первого прилива чувств способность говорить хоть относительно спокойно, тут же засыпали друг друга вопросами.

– Вот так одна все эти двадцать лет, – повествовала о своём житье-бытье

всё ещё стройная и гладкокожая, аппетитная для мужского глаза Лиза. – И Полинка тоже одна…

Вован поёжился. Краска залила его лицо. Тело прошиб противный липкий пот.

– А почему? На таких красавиц, да женихов не нашлось? В жизни не поверю!

– Эх, Вовка…

– Чего?..

– Так мужикам от красивой бабы чего надо-то? Всего лишь того же самого, чего и тебе по молодости. А жениться бегут на богатых да на родовитых, чтобы повыгоднее.

– Ну, Лизонька, зря ты так. Мужик мужику – рознь.

– А сам-то ты? Рознь…

– Я слишком поздно узнал, что ты беременна. Да и то не очень поверил. Ведь сама ты ничего не говорила об этом.

– А зачем? Если сердце мужика не с тобой, что толку насильно привязывать его беременностью. Всё одно разводами такие браки заканчиваются. И ребёнку душевная травма на всю жизнь. Пусть уж лучше живёт в неведении, кто его кровный отец. Или думает, что геройски погиб ещё до его рождения.

– Так ты родила тогда?!

– Обе мы родили с Полинкой.

У Вована сдавило сердце.

– Как, и она?!

– Да-да, Вовочка, и она тоже. Так же, как и я – от тебя. Других мужчин в то время ни у неё, ни у меня не было.

– Лиза!.. – задохнулся Вован.

– Да не волнуйся. Всё нормально, никаких вопросов к тебе нет. Замужем мы за тобой не были, алиментов не затребуем. Тем более что дочки наши уже, слава Богу, совершеннолетние.

– У вас у обеих дочки?

– Представь себе. И обе красавицы, подруги не разлей вода. Студентки.

– И вы сами их, без мужей, вырастили?

– Сами. И в школе выучили, и к музыке-спорту сумели не хуже других

приобщить, и в институт дали возможность поступить.

– Так… э-э… Лиз… Вы с Полинкой что, общаетесь так всю жизнь без вражды?

– А чего нам враждовать? Тогда, когда ты, как герой-сердцеед, то со мной, то с ней шуры-муры крутил, ненавидели в душе друг дружку лютой ненавистью, хоть и виду не подавали. А когда ты же, как последний трусишка-зайчишка, исчез, так и не приткнувшись ни к одной из нас, примирились с судьбой.

– И ополчились сообща на меня.

– Да нужен ты… Просто запрезирали мы тебя тогда с такой же силой, с какой до этого любили, а друг дружку ненавидели.

– Лиза, простить-то сможете меня, дурака? Хоть когда-нибудь…

– А мы к тебе, я же сказала, не в претензии. Как убедились, что обе беременны, решили твёрдо: рожать. Назло таким как ты. Мы сами решили, понимаешь?

– Н-не понимаю… Извини, Лиза, но мне чего-то вдруг резко так плохо стало… Не выдержу я этого…