Сюрприз для двоих (СИ)

Я рассказала все, что меня связывало на протяжении жизни с Железновым, скрывая слезы и обиды, и пытаясь не разреветься у старшего на плече. Мои мальчишки настоящие и уверенные в себе мужчины, но интуиция не допускает, чтобы они сейчас видели меня плачущую видимо, осознание собственных ошибок позволяет мне держать себя в крепких тисках здравого смысла, и не допускать выплеска слез.

Мальчики вслушивались в мое неспешное повествование, изредка только Кир перебивал, чтобы уточнить какие-то недоговоренные мною тонкости. Напряжение, витавшее до сих пор в воздухе, постепенно сходит на нет.

- Ладно, мам, - Даня впервые начал говорить с момента моего повествования. Он придет, и мы сами решим, как дальше себя вести. Сейчас он принимает решение, показывая, что уже далеко не маленький мальчик, и готов нести ответственность за свои поступки, чем сильно напоминает своего отца.

- Спасибо, - я сорвалась с кресла и начала жадно целовать моих мальчишек, благодаря их за понимание моего скомканного рассказа..

Дима

Дачный поселок встретил меня блаженной тишиной, стайкой куриц и одним козлом, провожавшим меня недобрым взглядом. Козел он и есть козел, что с него взять? Ни молока, ни толку, а смотрел так, будто я ему денег должен и уже год не отдаю. Покосившись на представителя рогатого племени, я побыстрей миновал его. Козлов пока с меня хватит.

Недалеко от Машкиного дома меня облаяла какая-то дворняжка. Вот за что, спрашивается, обхамила? У меня нервы, между прочим, не железные. Я тоже на взводе и могу облаять кого угодно, так что лучше не трогайте. Должно быть, собачонка прониклась моим зверским взглядом, плюнула на меня и унеслась в необозримую даль, скрывшись за углом соседнего дома. Так-то.

У калитки я на секунду замешкался, решая, что сказать. Решил сказать здравствуйте, для начала, а там, как пойдет. Решительно толкнув дощатую дверцу, я вошел на территорию Машкиной дачи. Подошел к дому, поднялся на крыльцо и постучался.

- Вам кого? услышал я и обернулся.

За моей спиной стоял дядя Костя. Поседевший, постаревший, уже не тот мужик, который требовал не приближаться к его дочери и потом доказывавший мне, что Машке нужен серьезный парень, а я веду себя, как раздолбай. Ну вот он я, дядя Костя, серьезный до зубовного скрежета, но все равно раздолбай. Вы все еще против?

- Дима? неожиданно хрипло произнес Машкин отец и схватился за грудь.

Я сбежал вниз по скрипучим ступеням и заглянул ему в глаза.

- Здравствуйте, дядя Костя, - я обратился к нему по старой привычке, да и отчества, если честно, я не помнил. Вам плохо? Воды?

- Нет, - он помотал головой. Все нормально. Идем в дом.

- А где Машка? На реку ушла? А мальчики? спрашивал я, пока вновь поднимался на четыре коричневые ступени.

- В Питер они уехали, - ответил дядя Костя и вдруг вцепился мне в плечо. Зайди, Дим, мне поговорить с тобой надо.

Послушно войдя в небольшой домик, я огляделся, отмечая то, что осталось прежним, а что изменилось. Исчез старый потертый комод, который нежно берегла Машкина мама, и колченогий сервант тоже исчез. Зато появился современный телевизор, сменилась мебель, не вся. Старая железная кровать осталась. И тумбочка под телевизором прежняя. На обратной стороне должно быть нацарапано гвоздем М+Д=Л, это Машка чудила, а потом с гордостью мне демонстрировала натумбочную живопись.

Дядя Костя усадил меня за стол и направился на кухоньку. Его не было некоторое время, потом щелкнула копка современного электрического чайника, и послышался звук наливаемой в чашку воды. Он принес чай, поставил передо мной чашку и сел. Но тут же снова встал и ушел обратно на кухню. Вскоре на столе стояла тарелка с нарезанным сыром, маленькая корзинка с булкой, та самая, которая раньше была в их городской квартире. Дядя Костя немного подумал и достал шкалик водки, но я отрицательно покачал головой. Если Светлову унесло в Питер, то и мне туда дорога, только узнаю, что хотел ее отец и стрясу с него адрес.

- Дима, - мужчина налил себе, залпом выпил стопку и снова убрал шкалик, - я хотел

Я выжидающе смотрел на него, но дядя Костя опять замолчал, а затем суетливо пододвинул ко мне булку с сыром.

- Пей чай, - произнес он. Ах, ты ж, сахар!

И снова вышел. Я начал терять терпение, но уважение хотя бы к сединам мужчины, которого я знал с детства, вынуждало сидеть и ждать, когда он соберется с мыслями.

- Вот, - передо мной появилась сахарница. Давай-давай.

Внутренне чертыхнувшись, я положил в чай сахар, сделал себе бутерброд и опять посмотрел на Машкиного отца.

- Так вот, что я хотел сказать, - он побарабанил пальцами по столу и снова встал.

- Дядя Костя, - не выдержал я, - если хотите что-то сказать, лучше это сделать. Или не стоило начинать.

- Да-да, - он кивнул, - просто стыдно. Мужчина потер переносицу и усмехнулся. Все же ради Машки делали, а вышло, что для себя. Ее позор скрыть хотели, а испоганили полжизни вам обоим.

С этого момента я больше никуда не рвался, а сидел и внимательно слушал покаяние пожилого человека.