Сюрприз в рыжем портфеле (сборник)

Диспетчер, наверное, пообещала машину прислать, потому что командированный, перед тем как повесить трубку, сказал: «Хорошо, позвоню ещё раз, назовите тогда номер машины».

Ромашкин поманил меня в сторону и, как «главный оператор», дал распоряжение, которое для меня было и неожиданно: «Найди дежурного милиционера, покажи ему удостоверение дружинника и объясни, что эти люди утянули из музея художественную статую».

Через несколько минут к приехавшим подошёл старшина железнодорожной милиции.

— Оперативный дежурный Морковкин, — представился он. Ваши документы… Так так… В Однотрубном проживаете? Командированы в Магнитогорск с целью обеспечения поставок материалов? Так. А что везёте?

— Материалы везём, — растерянно ответил один из обладателей груза.

Старшина ухватился за ящик, пытаясь его приподнять, но, несмотря на все усилия, оторвать ящик от скамьи ему не удалось.

— Та-а-к… Материалы, говорите? многозначительно произнёс: он. — Документик на материалы есть?

— Нет.

— Тогда ящичек придётся открыть. По сведениям милиции, вы везёте скульптуру, художественную ценность, У нас тут сигнал был: в одном музее пропала…

Обладатели ящика опешили, вопросительно посмотрели друг на друга.

— Ну, ну, быстрей, — поторопил старшина. — Если я ошибаюсь, то отпущу вас немедленно, если скульптура — актик составим…

— Нам актик не страшен, — ответил один из приехавших, беспечно сплюнув и сторону. — Но товарищ Росомахин будет этим очень недоволен…

— Не берите меня на пушку, — предупредил старшина. — У нас своё линейное начальство! Ну-ка, отодвиньте эти зажимы по краям!

Когда отвинтили зажимы и сняли с ящика крышку, старшина и любопытные, что стояли рядом с ним, увидели статую рабочего в комбинезоне и шахтёрской каске.

В руках Кости застрекотала кинокамера, старшина обернулся, недовольно спросил:

— По какому праву снимаете?

— Это мы для вас, — пояснил Ромашкин.

— Ага, понятно: дружинники,

А лесогорский поезд тем временем уже пришёл и ушёл, и Люся, оказывается, сидела и привокзальном скверике, ожидая попутную машину.

— Так, скульптура, выходит? — строго спросил старшина «похитителей музейных экспонатов». — Значит, моя сведения были точными? Зачем пытались ввести в заблуждение представителя власти? Откуда взяли? Если купили — предъявите чек… Чека, конечно, нет… Тогда что ж? Стянули из музея художественную ценность? Вы считаете, если я милиционер, то ничего в этом не понимаю? Факт. Ценность! Да ещё какая: её одному и не поднять. Что молчите? Давайте пройдёмте в дежурку.

Севшие в калошу росомахинские гонцы начали объяснять, что скульптура отлита на Магнитогорском металлургическом комбинате из первой однотрубненекой руды. Но старшина перебил их:

— Постойте крутить. Однотрубненекой руды ещё нет. Не дошли до неё. Вы что думаете? Я местных газет не читаю? Или радио не слушаю? Вот он, репродуктор! Целый день над головой висит. Отвечайте!

Ромашкин кивнул: «Уходим». Мы быстро протолкались через толпу, свернули в сквер и увидели, как Люся Мила пытается перекинуть свой чемодан через борт грузовика.

— А цветы мы забыли на платформе, — спохватился Ромашкин. — Но возвращаться нельзя.

Мы побежали к машине.

6 сентября. Были с Костей в третьем квартале.

Третий квартал — это район общежитий. Если пройти по нему вечером, то по песням, которые доносятся из окон, можно безошибочно определить, откуда приехали сюда люди.

Слышатся раздумчивые украинские песни, протяжные волжские страдания и игривые валдайские напевы. Поют и невесть откуда привезённую чувствительную балладу о безвременной трагической гибели тракториста Коли:

Не хватило Коле керосину,
Он поехал в город по бензин.

А из окна дома, где живёт бригада Вали Ткаченко, без конца доносятся частушки. Недавно эту бригаду перебросили с отделки школы на работы в особняке «Берёзовая роща». И вот сегодня, слышу, девчата поют:

Не пошли ребята в школу —
Ударяют по футболу.
Школы нету. Как же так?
Вместо школы,
Вместо школы

Надо строить особняк.

Много частушек девчата сложили о своём бывшем прорабе Алексее Дементьеве. Дементьев на работе не надрывался, больше грелся на солнышке, дремал или смотрел, как штукатуры трудятся.

На досточках спит Алёша.
Может, жёстко, душечка?
Я тебе, милёнок мой,
Принесу подушечку.

В бригаде были частые простои. Однажды целую неделю почти ничего не делали, а пришли деньги получать — вроде всё в порядке.

Валя, стоявшая у окошка кассы первой, потребовала наряды и, едва увидев их, убедилась: кругом приписки. Прораб «выполнял» план. Тогда Валя сказала: «Я этих денег брать не хочу!» И одиннадцать девчат вслед за ней отказались получать зарплату, потребовали, перерасчёта. На руки получили крохи. Еле на простоквашу хватило.

Но носы но повесили. Светлана, одна из солисток бригады, вечером бойко голосила: