Сюрприз в рыжем портфеле

Иван Иванович продолжил свое путешествие и через несколько минут оказался в «Закусочной-автомате». К этому времени он хотел уже не только пить, давал знать себя и голод. Однако, чтобы утолить его, потребовалось немало времени. У автомата с бутербродами и сосисками не было почти никого, зато в кассу за жетонами стоял длиннющий хвост.

«Получается то ж на то ж, — мысленно заключил Иван Иванович. — Все равно что к буфетчице стоять, что к кассе… С автоматами в общем не быстрее, чем без них».

Он мужественно дождался своей очереди; заветный жетон на сосиски был наконец в его руках.

Казалось бы, все, но сосиски он получил не сразу. Опустил жетон, а долгожданное блюдо появляться не торопилось. Иван Иванович несколько раз нажал аварийную кнопку и, убедившись в том, что она не помогает, деликатно постучал по кожуху автомата. После этого задняя стенка сосисочного агрегата неожиданно открылась и перед Иваном Ивановичем возникла разгневанная физиономия человека в поварском колпаке.

— Чего стучишь, нахал?

— Мне бы сосисок, и жалобную книгу…

— А на кого жаловаться хочешь? Тут автоматы… Кончилось ваше время. Это не то что раньше — на буфетчицу писать.

— Конечно, верно, — согласился Иван Иванович. — Автоматы не грубят и не обвешивают, но работают плохо.

— Такая уж техника. Сами маемся.

Кое-как закусить удалось. Конечно с помощью человека в поварском колпаке. Но тут появилась новая потребность: «Эх, покурить бы!»

— Где тут автоматы с папиросами? — спросил Иван Иванович проходившую мимо женщину.

— А вон, в гастрономе.

Гастроном оказался закрытым на обед.

И опять подумал Иван Иванович: «Если гастроном открыт, я и так куплю папиросы, без автомата, в штучном отделе. И даже сортом лучше. А автомат — он ведь нужен на всякий пожарный… Но его почему-то упрятали в магазин. Нет чтобы на улицу выставить…»

По соседству с гастрономом был другой магазин, галантерейный. Галантерейщики с планом, видимо, не справлялись и торговали без перерыва.

— Нет ли в вашем магазине автомата? — спросил Иван Иванович продавца.

— Как же, есть. Одеколонный.

— И многие им пользуются?

— Нет, только мальчишка. Ради озорства. Кто еще найдется, чтобы на него дешевым одеколоном плюнули?.. Целый год эта бандура на стенке висит, и всего три флакончика распродали.

— Не оправдывает?

— Какой там оправдывает! Больше двух с половиной тысяч в старых деньгах стоит.

— А зачем же вы взяли ее?

— Как зачем? По разверстке. Обязали. Говорят: «Вы что, против автоматизации?»

Иван Иванович опустил монетку, и автомат сработал: лицо его оросилось противнейшим одеколоном.

Когда Иван Иванович сел в троллейбус, от него шарахались. Правильно в общем шарахались: если занимаешься автоматизацией, то делай это не ради моды, а для пользы дела. Иначе от всей этой затеи пахнет очень дешевым одеколоном.

К сожалению, до этой мысли Иван Иванович не дошел: он проснулся. А сон-то ведь был прямо в руку.

1961

ПРОСТО ЛЮБОВЬ

Сколько уж говорили и писали о том, как трудно понять сердце женщины. И все-таки к разговору об этом приходится возвращаться. Жизнь заставляет. Впрочем, утомлять вас рассуждениями я не собираюсь. Мне и самому тут многое неясно. Просто хочу рассказать, что произошло со студенткой нашего филологического факультета Аней Зябликовой. С нею и с некоторыми товарищами, которые самоотверженно пытались штурмовать ее сердце.

Если вы когда-нибудь учились в институте или университете, то вы знаете: на каждом курсе, на каждом факультете или отделении есть одна девушка, которая пользуется особым вниманием мужской части коллектива.

Ей не дают скучать и находиться в одиночестве. Когда во время перерыва эта девушка стоит в коридоре, то самый ярый энтузиаст научного студенческого общества подходит к ней, чтобы побеседовать о проблемах науки, а член профкома — о сборе взносов. Разумеется, и наука и профсоюзные взносы — это только предлог.

Галантные юноши заранее занимают для нее место в аудитории. Причем оказывается, что таких мест забронировано пять или шесть одновременно. А случись вдруг, что она пропустила лекцию, студенты с подчеркнутой готовностью предлагают ей свои конспекты.

Словом, ее уважают. Ее любят. Некоторые даже чересчур. А она никому заметного предпочтения не отдает. И поэтому те, которые чересчур, глубоко страдают.

Вот такой девушкой на нашем факультете и является Аня Зябликова. А уж если говорить о страдающей стороне, то в первую очередь надо назвать Виктора Соседкина.

Сначала поведение Виктора ничем не отличалось от поведения других поклонников Ани — обычных, умеренных поклонников, еще не потерявших головы. Он весело болтал с ней в перерывах, старался обеспечить Ане поудобнее место в аудитории и пораньше занять очередь в библиотеке.

После окончания лекций Аня выходила из подъезда и шла всегда направо, к троллейбусной остановке, а Виктор — налево, к метро. Но вот маршрут его изменился. Виктор тоже стал ходить направо. По этому поводу некоторые шутили: Соседкин переселился в другой район. Другие уточняли: не он переселился, душа его изменила место жительства.