Сюжеты Ельцинской эпохи

Конечно, рассуждать о местном самоуправлении, о культурной политике сейчас тоска зеленая, никому это не интересно. Заразить местную общественность, журналистов модой на такие рассуждения — первый шаг в формировании местной культурной политики. Если горожане будут считать обсуждение муниципальных проблем и перспектив интересным и полезным занятием, то все последующие шаги культурной политики будут легкими и пружинистыми. Для появления такой моды нужны статьи вроде этой, нужны конференции «Ростов в XXI веке» и т. д. Думающие ростовчане должны отказаться от советской заскорузлости, когда искренняя увлеченность общественными проблемами презиралась.

Страну не обустроить. Можно обустроить свою среду обитания, свой город, и тем обустроится страна. Поэтому пора отказаться от пустых надежд на то, что кто-то умный придумает подходящую идеологию государственного строительства, и заняться культурным строительством в своем городе. Не только потому, что время пришло, но и потому, что можно потерять время.

Октябрь 1997 года.

Ростов-папа и ростовская семейственность: истоки и настоящее Очерки альтернативного краеведения. 1999 г

1999

Всяк кулик, как известно, хвалит среду своего обитания! Славословия в дни 250-летнего юбилея Ростова было очень того, это и понятно. Так и должно быть. Но интересно было взглянуть на пресловутую ростовскую самобытность без помпезных восхвалений. Откуда пошло это — «Ростов-папа»? Папа ли Ростов сегодня?

Отшумел юбилей города, и теперь можно посмотреть на его историю не по-парадному, а по-свойски, по-родному…

Соседние Таганрог и Новочеркасск с разницей в сто лет были учреждены высочайшими особами — Петром и Александром, соответственно. Первыми. Средний же между ними брат, Ростов, образовался вокруг крепости Дмитрия Ростовского дикорослым самосадом. В 1749-м на месте впадения Темерника в Дон основали таможню, чуть позже поставили крепость — таможню охранять. Вот тут-то все и началось! Торговля стояла как дым, столбом. Торговцам и иному люду надо было где-то селиться, питаться и прочие надобности… Причем гоняли ведь поселенцев от крепостных стен, не разрешали дома ставить. Не хотела Москва Ростова, хотела, чтобы опорой на Юге стали Таганрог и потом — Новочеркасск. Лишь спустя 60 лет от основания таможни императорским указом дали Ростову герб и городской план. Искоренить не вышло, пришлось признать.

От такого несанкционированного происхождения развились у ростовчан две черты. Во-первых, обосновались, можно сказать, самозахватом — противу воли Москвы. И теперь не то что злопамятность, но какое-то «себе-на-уме» в пику Москве в ростовском характере присутствует. Во-вторых, народ-то подбирался чумазый и хабалистый. Суть его — сброд. Без корней, без истории. Нахрапистость самопоселенцев объяснялась и тем, что не было у них чувства родного места. Поэтому, наверное, камни в Ростове не говорят. Культурный слой слабый. Зато люди уж если рот откроют… Так что Ростов — скорее люди, чем камни. Камням побольше времени надо, чем 250 лет.

Зато живучий народ. И к ненужным вещам индифферентный. Ни в одной революции ростовчане участия не принимали, обошлись и без новомодных ныне путчей. Власть над окрестными землями держат мужички коренастые, лоб морщат в болях и заботах о земле донской так убедительно, что непосвященному сразу видно — переживают, радеют. Насупленные такие. Говорят они тоже скупо, но сермяжно: «Слушается рассмотрение вопроса о переводе населения Орловского и Зимовниковского районов на отопление и пищеприготовление электричеством». Зато задним умом крепки и на ногах стоят как влитые. Из них особая порода ростовчан образовалась. Генетическая норма — приземистость. Злые языки говорят, мол, приземленность…

…Враки это! Потому что общие предки наши, безусловно, были белокурыми голубоглазыми исполинами. И исполинками. С огнем в глазах, пламенем в ноздрях и несокрушимой статью в организме!

Но главная черта ростовчан образовалась от самого первого бизнеса наших пращуров. А какой был первый бизнес? Ну, торговали с крепостью и с окрестностями, то, се — это все мелочи… Главные миллионы стали делать, когда в середине XIX века таможенные склады переполнились конфискованными товарами и таможня стала отдавать их на комиссию местным торговцам. Вот тут уж ростовчане развернулись. Именно за счет этой нехитрой окологосударственной перепродажи Ростов обошел и Таганрог, и Новочеркасск. Именно тогда в Ростове появились первые «уполномоченные» торговые базы.