Сиверсия

– Разбежалась! Сойди с крыльца и отойди к елке. Я на тебя из окна посмотрю.

Серебряков молча обматерил бдительную тетку, но делать было нечего. Он обернулся, поискал елку.

– Дура! Удостоверение она мое рассмотреть собралась! – в сердцах выпалил Серебряков и, спрыгнув с крыльца, через стометровую площадку перед зданием побежал к украшенной разноцветными огоньками елке.

– Дед Мороз, заходи! – услышал он из форточки уже знакомый голос.

В полутемном коридоре было тепло и почему-то совсем не пахло больницей, а пахло по-домашнему салатом оливье, тушеной картошкой и свежими огурцами.

Из приоткрытой в коридор двери смотровой донесся хриплый мужской голос:

– Спартаковна, кого привезли?

– Это нас с психбольницей перепутали. Спи! – монотонно отрапортовала Спартаковна.

Свое тучное тело медсестра внесла в кабинет приема больных и водрузила на хрупкий скрипучий стул, который с жалобным стоном исчез под ее задом.

– Я слушаю вас, молодой человек, – в очередной раз зевнув, сказала она.

– Мне нужна информация о девушке, которую скорая доставила к вам два часа назад после ДТП.

– И все? – медсестра с недоумением смотрела на него.

– Все.

– Стоило так стучать… С ума все посходили!

Она пошевелила компьютерной мышкой, еще раз зевнула и произнесла:

– Записывай и проваливай. Я еще доспать успею.

Серебряков выхватил из-за пазухи блокнот.

– Последние два часа поступлений больных у нас не было.

– Как не было?

– Так! – медсестра развела руками. – Это же компьютер, слава богу, а не голова нашего заведующего.

– Но мне врач скорой сказал, что повезли к вам!

– Я не знаю, что вам и кто сказал… С врачом со скорой я вообще не знакома… – медсестра кокетливо поправила кудри. – Не знаю, можно ли ему верить. Может быть, он, вообще, пьяный был! А может, эта дамочка в скорой померла. Тогда с утра в морге ищите! Что же вы сидите, молодой человек, может быть, рюмочку? За Новый год… – она стрельнула глазками. – Служебные дела вы порешали…

Серебряков сделал вид, что не понял.

– Подождите, подумайте. Я очень прошу вас, – он взял медсестру за пухлую руку. – Может, больную привезли, а в компьютер не занесли? Может? Вы на столе бумажки посмотрите.

– Ну что за бессовестный мужик пошел! – громогласно восхитилась медсестра. – Ему на халяву выпить предлагают, а он о бумажках думает! Я тебе русским языком сказала, – медсестра неестественно бодро для ее веса поднялась и через стол нависла над Серебряковым, – не было у нас поступлений! Понял? Иди отсюда!

– Не орите! – Серебряков стукнул ладонью по столу.

– Что?! – взревела медсестра. – Своей жене по заду так хлопать будешь!

Серебряков встал, через стол склонился к медсестре и, хотя весовые категории были явно неравными, нагло заявил:

– Я сейчас наряд вызову! Он зафиксирует факт пьянства на рабочем месте! И всю вашу тушенку-печенку, салатик-сальцо мы предъявим вашему главврачу! Так что спать будешь отныне дома, а не на дежурстве. Ясно?! – и он припечатал о стол кулаком.

Но медсестрой приемного покоя нужно родиться. Вопреки ожиданиям старшего лейтенанта Спартаковна не сдалась. Подбоченясь, приняв позу торговки с одесского привоза, она возвестила:

– Уберешься сам или помочь?!

Мы в затруднении предположить, чем бы дело окончилось, не стрелять же, в самом деле, из табельного оружия в противника прекрасного пола, пусть даже на четыре весовые категории превосходящего тебя, но в этот самый момент откуда-то из недр приемного покоя опять донесся хриплый мужской голос.

– Разучились пить медсестры…

Потом послышались кряхтение, мат и, наконец, сам обладатель хриплого голоса в мятом халате нараспашку, клеенчатых больничных шлепанцах на босу ногу появился в дверях.

– Ну, ты вспомни, – он постучал себе пальцем по лбу, – вспомни, клуша. Ты колбасу резала, – он в воздухе изобразил руками процесс нарезки колбасы, – а я девчонку смотрел.

Медсестра наблюдала за жестами доктора, точно загипнотизированная.

– Ты еще сказала, что волосы у нее красивые и если черепно-мозговая, то надо стричь, и они тысяч на пятнадцать в салоне потянут.

– Ой! – всплеснула руками медсестра. – Про деньги я помню. Точно. Говорила! Пятнадцать тысяч! Ты, паренек, слушай сюда! – она ухватилась за рукав Серебрякова. – Каштановая коса, толстая, с мою руку, вот так, полумесяцем, от уха до уха, на затылке уложена. Я сначала усомнилась, думала, накладная. Потом шпильки-то вынула, гляжу – своя!

– Да что вы мне про косу-то говорите! Документы на девушку где? Куда от вас ее направили?! Диагноз какой?!

– Подожди, – медсестра проворно стала перебирать бумаги на столе. – Сейчас найдем.

Врач крабом прошел к кушетке, сел, дотянулся до графина с водой и выпил половину прямо из горлышка.