Сиверсия

– Ты только не пугай себя. Потерпи, – говорил ей Гордеев. – Тут спецов понаехало… Меня раз десять спрашивали, что да как. А что я? Мордой в землю и ползу назад. Ребятам кричат: «Руки в гору! Лицом к стене!» Здесь вылез, кричат: «Молчи! Не разглашай!» Я на два канала позвонил, информацию дал. Телевизионщики сюда прилетели. После них только и зашевелились. Новый год же! Как-то всем до следующей зимы, что наши ребята там… Мне, как положено, Сомов в челюсть за нарушение субординации, – он потер покрасневшую, опухшую щеку. – Но лучше уж так! Мы знаем, как государство заботится о своих гражданах. Сегодня никто ребят искать не стал бы. И завтра не стали бы. Праздники…

– Сева, ты выстрелы слышал, когда полз назад?

– Не было выстрелов.

– Уверен?! – Алина ухватилась за эту подробность, как за соломинку.

– Понимаешь, в замкнутом пространстве подземелья любые звуки чрезвычайно усиливаются. Даже звуки шагов слышны на очень значительном расстоянии. Звук выстрела в подземелье – как удар по барабанным перепонкам. Можно глухим остаться. Не услышать невозможно.

– Где находится то место, куда вы дошли?

– Прямо под заводом. Двести тридцать четвертая галерея к нему ведет.

– Сколько автоматчиков ты видел?

– Было человека четыре, я думаю. Ребята нарочно долго через лаз выбирались, чтобы я уйти сумел. Двоих я видел, но по голосам вроде бы четверо было. А вообще, черт их знает!

Состояние Гордеева едва вытягивало на хлипкую троечку.

К машине подошли трое в штатском.

– Гордеев, надо ехать.

Он послушно сел на заднее сиденье «Волги», махнул Алине рукой. Заурчал мотор, машина резко сорвалась с места и исчезла за углом.

Ведищев радовался, как мальчишка.

– Молодец! Классно сработала! По коньячку – и монтировать!

В машине было тепло.

– Куда мы теперь? – спросила Алина, жестом отказавшись от предложенного коньяка.

– Ты – домой. Все самое интересное будет утром, когда ФСБ проснется.

Ведищев хитро улыбнулся, отхлебнул коньяк из пузатой фляжки, выдержал паузу.

– Постой, Сергей, в своем репортаже в десять вечера ты говорил, что в освобождении будет принимать участие СОБР. Это структура МВД.

Ведищев кивнул.

– Соображаешь, пресса! Но это старая информация. От своего источника в СОБРе я узнал, что все полномочия по ведению операции забрали себе чекисты. Так что, – подытожил Ведищев, – не все так просто, – он деликатно зевнул. – Но. Но… Мы ничего до утра не узнаем. До утра ничего не будет.

– Что ты думаешь обо всем этом?

Ей было важно знать его мнение. Ведищев был профи. Его репортажи из Чечни в первую и вторую войну, из Приднестровья, Косова, Абхазии были всегда обстоятельны и компетентны. Он обладал репортерским чутьем, знанием логики развития событий, а работа преимущественно в горячих точках научила его понимать и предугадывать тактические ходы спецслужб.

– Начнем с того, что ни в одной стране мира не допускаются прямые трансляции с мест таких событий. Но у нас демократия. Снимай, пожалуйста! В другой стране просто бы убрали камеры. Телевидение дает прекрасную возможность быть в курсе всех происходящих событий! Помнишь Дубровку? Благодаря телевидению не только боевики, но и их командиры в Чечне, и зарубежные спонсоры видели все своими глазами, вносили по телефону оперативные коррективы в действия этой уголовной мрази! Два месяца прошло, но история нас не учит. На ошибки, и свои, и чужие, нам начхать! «Даешь прямой эфир!» Мы морозим задницы и выдаем эти прямые эфиры. Не сумел снять – профнепригоден. Сегодня за ночь я взял восемь интервью. Алина, я давно мешу грязь по бездорожьям нашей необъятной Родины и за ее пределами, много понюхал пороху, но одного понять не могу: люди, по каким-то причинам ставшие народными избранниками, оказывается еще и суперпрофи в антитерроре. Они капают на мозги спецам из штаба по освобождению заложников, откровенно мешают им, превращая спецоперацию в предвыборное шоу. Смотри, – Ведищев ткнул пальцем в стекло, – с умным видом митингуют вокруг канализационного люка, через который ушли спасатели, а их помощники за нашим братом бегают. «Снимите босса!» Еще и приплатить готовы за говорящую голову в прайм-тайм. У восьми таких «героев-освободителей» сегодня брал интервью. А куда деваться? Как ты считаешь, мне больше заняться нечем?!

– Серюнь, не парься. Сейчас «нашинкуем» депутатов на сорок секунд, – пообещал оператор.

– Они и этого не стоят! По городу ввели план «Гроза». Установили оцепление и здесь, и на заводе. Куда ни глянь, милицейское усиление, – хладнокровно продолжал Ведищев. – К сгоревшему заводу лакокрасок пригнали дивизию имени Дзержинского с бронетехникой. Скажи мне, зачем? Идет симуляция активных действий на фоне отсутствия четкого плана действий. От этих потуг заложникам ни жарко, ни холодно. Вывод хочешь?

– Хочу.

– Наш российский бардак – самый лучший бардак в мире!

Оператор Миша нарочито громко кашлянул.

Ведищев спохватился.