Сивилла – волшебница Кумского грота

Такая форма брака называлась «конфареация», то есть обряд с мукой, лепешкой. Он был нерасторжим на всю жизнь. В ту эпоху у римлян других форм соединения благородные люди не употребляли. Контуберниум, или конкубинат, практиковался лишь при сожитии с отпущенницами из невольниц.

Нравы римского простонародья были еще так примитивно чисты и строги, что ни одна свободная девушка не пошла бы на сожитие с человеком не своего сословия.

Свадьбу Луция с Лукрецией праздновали три дня. В городе устроен по этому случаю был специально организован бой гладиаторов, в те времена составлявший забаву далеко не столь кровавую, как впоследствии, а также были устроены состязания благородной молодежи в метании диска, стрельбе в цель и верховой езде.

Тарквиний в сопровождении всех гостей поехал на охоту в горы. Там эта веселая компания ночевала под открытым небом, потому что погода была очаровательна.

Зверей и птиц убили немного, зато вдоволь насладились чудными горными видами, обедом в лесной глуши, купанием в холодной, чистой воде горного ручья.

Среди всеобщего веселья, шуток и смеха не было места никакой мрачной думе даже в головах эксцентричных особ, к сорту которых принадлежала Ютурна.

С самого своего детства, после казни отца, она не выезжала из Рима, постоянно находилась там, в чертоге Туллии.

Одни и те же роскошные комнаты; при них один и тот же тенистый сад; там и тут одни и те же угодливые слуги, надменные любимцы, шумливая молодежь. Все это в детстве удовлетворяло Ютурну, но по мере ее подрастания у нее все чаще и чаще стал возникать вопрос: «Что хорошего есть на земле еще, кроме всего этого великолепия расточительной семьи римского рекса?»

Она тоскливо глядела в даль и думала:

«Там необъятный мир, другие города, другие дворцы и храмы, другие народы… как там живут, в этом далеком, неведомом мире? Лучше ли он Рима или хуже? Отец мой был родом из Ариция, Луций — из Коллации, Тарквиний — из Клузиума в Этрурии. Что это за места?.. Ах, хоть бы где-нибудь побывать!..»

Ютурна томно вздыхала, напрасно силясь припомнить, как возили ее родители в детстве на свою виллу и к больному деду в один из мелких городков ближней Этрурии, где царь Сервий стоял тогда станом во время войны, но все это память рисовала ей лишь отрывками, из которых не составлялось никакой цельной картины.

Ютурну тянуло в этот неизвестный мир, в далекие поля и леса, на простор, на свободу.

Нелюдимая девушка не имела подруги, ни с кем не делилась мыслями.

Свадебное шествие в парадных одеждах, поезд богатых колесниц вечером, при свете факелов и пении, по горам, лесам, ущельям представились Ютурне волшебным бредом.

Она наконец очутилась хоть и не очень далеко, но все-таки вне Рима, в лесах и горах, откуда этот надоевший ей город не виден.

Чувство блаженства наполнило ее сердце. Она особенно сильно наслаждалась во время охоты. Ее игривая фантазия развернулась со всей силой. Ютурна пускала стрелы, бегала, смело перепрыгивала ручьи и ямы, метала копье.

«Если бы можно мне было навсегда остаться в таком лесу дикой охотницей, как я была бы довольна моей судьбой!..» — думала она.

Картины далекого прошлого всплывали в ее памяти гораздо яснее, чем прежде, не затмеваемые обстановкой шумной жизни, столь резко непохожей на быт тихого детства Ютурны.

Ей вспоминался ее отец, которого она любила в детстве, — величественный, могучий силач, красивый, доблестный, горделивый, всеми уважаемый, — как он собирался, бывало, на охоту из деревенского дома их виллы или возвращался, нагрузив крючки, приделанные к древку копья, мелкой дичью, а свои широкие плечи — крупным зверьем.

И эта прежняя счастливая жизнь среди погибшей семьи встала в памяти девушки так ясно, отчетливо, точно отец манил Ютурну к себе, в свои ласковые объятия, чтоб взять на руки и унести с собою далеко от всего, что ей так сильно опротивело, — от всего этого шума, блеска, не дающего ей никакой радости.

При каком-то слове Туллии среди других разговоров о том, что ее муж слишком сильно увлекся охотой и пора бы собираться домой, сердце Ютурны заныло. Опять ее заставят жить в римском чертоге, роскошном и просторном, но все-таки бедном и тесном сравнительно с роскошью и простором необъятного лона природы!.. Опять ей велят прясть, шить, петь, играть не в то время, когда хочется, а потом…

О ужас!.. ее непременно отдадут замуж не так, как отдали Лукрецию, — не за того, кого она сама полюбит, а по приказу тиранки, даже, пожалуй, за какого-нибудь противного этруска, говорящего в нос да с пришепетыванием иностранного языка, в котором Ютурна ничего не понимает, и этот этруск увезет ее в свою холодную Тоскану, где зимой снег идет.

Всю последнюю ночь на охотничьей стоянке близ Коллации Ютурна не смыкала глаз; нелюдимо ходила она между молодежью утром, погруженная в странную новую думу.

Внезапно началась гроза со всеми ужасами таких явлений, свойственных горным местностям жаркого климата.