Сивилла – волшебница Кумского грота

— Напрасно старался я позабыть тебя с другими женщинами, моя несчастная страдалица!.. Никакие диковины Греции меня не тешили, никакие чудеса сивиллы Кумской не исцеляли моей тоски о тебе, ни одна красавица не привлекла моей любви…

Услышав шаги нескольких особ, идущих с террасы в сад, юноша скрылся, наблюдая. Он узнал Арну, как бы вызванную сюда внушением его мечты о ней.

Здоровье дочери Тарквиния постепенно слабело в течение этой зимы, ее жизнь угасала. Она уже не могла правильно спать, тревожимая жестоким кашлем.

Накануне годовщины казни своего друга Арна сильно волновалась, плакала в постели, с которой уже не вставала на долгое время.

Так застала ее Фульвия, проводив Спурия к Бруту.

— Пойдем в сад, Фульвия, — сказала больная, — я не могу здесь оставаться. Мне кажется, будто эти стены, мрачные, неприветливые, напоминающие ужасные дни моей свадьбы, расшатанные недавним землетрясением, готовы упасть и задавить нас обеих. Пойдем, Фульвия, к нашей священной лире! Мне кажется, будто я слышу ее звуки. Эмилий явился из царства теней, я слышу душой его зов.

Они вышли в сопровождении рабынь и сели в беседке.

— Ах, Фульвия, как мне душно, жарко! — жаловалась Арна. — На груди точно камень лежит. Мне целый день хотелось пить, но никакое питье не могло утолить этой жгучей жажды. Я едва дышу, моя грудь не повинуется мне. Помнишь, как, бывало, я пела? А теперь едва говорю. У меня смерть в груди… Милая, добрая Фульвия, прощай!.. Чу!.. лира звучит! Дух Эмилия прилетел, это не ветер — струны правильно наигрывают мотив песни пропавшей Ютурны:

Играйте, летайте
Над нами орлы!
Вы неба владыке
Приятны, милы…

Глава XVI Увядшая роза

Пропев вполголоса первые строфы, Арна закашлялась и склонила голову на плечо Фульвии.

— Мне холодно, — сказала она, — я озябла.

— Это добрый знак, милая, — ответила Фульвия, — завернись в мой плащ, он теплее твоего. Ты согреешься и уснешь.

— Нет, Фульвия, если и захочется, я не стану спать… Близится час… помнишь, это случилось на рассвете?..

— Мне ли это забыть?!

— Фульвия, ты одна понимаешь мои страдания, потому что и ты ведь любила того же, кого и я. Дух Эмилия теперь с нами! Разве ты не слышишь, как правильно играет лира? Разве ты не слышишь, что поет его голос, тихо поет, почти шепотом, песню сестры, Он продолжает то, чего я не допела.

Арна и Фульвия взглянули вверх на потолок беседки, где висела лира, но решетка обросла зеленью до того густо, что взобравшийся юноша был невидим за нею. Он выпустил инструмент из рук, и лира сильно закачалась на белой широкой ленте.

Подруги глядели на это явление с утешением, считая чудом.

Фульвия укутала Арну в свой теплый плащ, поцеловала ее горячий лоб, растерла холодные руки.

— Мечты мои!.. мечты заветные!.. — говорила умирающая дочь Тарквиния. — Рассеялись, распались они, как лепестки завядшей розы от гневного дыхания сурового Борея. Не я ли та роза, о которой твой брат говорил, будто сивилла предрекла Эмилию перед казнью?

Печалься, несчастный, о розе своей!..
Сразит твою розу холодный Борей…

Как с деревьев осенней порой валится лист, обнажая их печальные стволы, так отпали от моего сердца все надежды. Обнажилось, открылось мне вполне ясно сиротство мое — печальный удел нелюбимой жены, дочери пьяного отца, жертвы прихотей мачехи, печальный удел сироты, не получающей ни родительской, ни супружеской ласки. К чему мне дольше жить? Чтобы видеть, как Туллия и вас всех перегубит? Лукрецию, тебя… Вели рабыням спеть ту песню, которую сложила я прошлым летом, в те дни, когда я была крепче и еще могла сама играть на лире и воспевать страдания мои.

Фульвия позвала рабынь, стоявших поодаль. Они отвязали священную лиру Арны и под ее аккомпанемент стали напевать куплеты разговора солистки с хором.