Сизые зрачки зла

– Ну, ты даешь, мать моя! Ты с кем меня равняешь? Да этот Чернышев – настоящий подлец! Я вчера ему от дома отказала – написала письмо, что больше его не принимаю, посмотрим, где он теперь играть будет. Ни у кого больше таких ставок нет, как у меня.

– Но почему, Натали? – поразилась Румянцева, – ты что, поймала его на шулерстве?

– Бери выше! Вы знаете, что моя дочка – статс-дама, да к тому же в большом фаворе у императрицы-матери? Так вот, Мари вчера вернулась из Павловска вне себя от изумления. Государыня сама рассказала ей, что Чернышев подал императору бумагу, где попросил пожаловать ему майорат и графский титул Захара Чернышева, арестованного за участие в восстании. Императрица дала понять, что она посоветовала сыну не принимать такого решения второпях, ну, а я раздумывать не стала и сразу сообщила этому наглецу, что ноги его у меня больше не будет!

– А что, графа Захара уже осудили? – обомлела Софья Алексеевна, сразу подумав и о своем сыне. – Разве такое возможно без решения суда?

Загряжская проворчала:

– Никого еще не осудили, иначе я бы знала, такой слух мимо меня не прошел бы. Создана комиссия, где первую скрипку играет как раз этот самый мерзавец Чернышев. Еще там заседает Бенкендорф, брат жены посланника в Лондоне Долли Ливен, но я его почти не знаю. Туда же включили Мишеля Сперанского. Ходит слух, что заговорщики хотели привлечь его на свою сторону, назначить в правительство, когда победят. Вот новый император и проверяет его лояльность, заставляя судить тех, кто его так высоко ценил.

– Да ведь это же – настоящее иезуитство! – всплеснула руками Мария Григорьевна. – Как так можно? Какая жестокость!

– Это – жизнь, со всеми своими неприглядными сторонами, в том числе со злопамятностью и подлостью, – возразила ей старая подруга.

– И что? Вы думаете, что он сможет осудить таких, как мой сын, тех, кого даже не было в столице во время восстания? – испугалась Софья Алексеевна.

– Я не знаю, дорогая, – вздохнула Загряжская, – но помочь тебе встретиться со Сперанским не могу – он нигде не бывает. А вот с командиром своего сына ты сегодня сможешь поговорить. Я знаю, что он должен был приехать к Кочубею, и попросила зятя привести его ко мне. Пусть командир тоже замолвит словечко за своего офицера.

Радость окрасила румянцем бледные щеки графини.

– Ах, тетя Натали, а я не догадалась попросить о помощи командира кавалергардов, – призналась она. – Какая прекрасная идея!

– Погоди радоваться, будешь меня хвалить, когда что-нибудь получится.

Громкий стук в дверь прервал их разговор. Загряжская пригласила гостей войти, и в дверях сначала появился сам Виктор Павлович Кочубей – высокий, все еще стройный, с красивой седой головой, а за ним вошел очень рослый человек в белом мундире кавалергарда.

– Маман, выполняю вашу просьбу и представляю вам князя Платона Сергеевича Горчакова, командира лейб-гвардии Кавалергардского полка, – объявил Кочубей. Потом он заметил, что теща в комнате не одна и, узнав присутствующих дам, воскликнул: – Софи, Мария Григорьевна, рад вас снова видеть в нашем доме! Позвольте мне познакомить и вас с Платоном Сергеевичем.

Он назвал гостю имена обеих дам и вопросительно глянул на Загряжскую, ожидая подсказки, что делать дальше. Старушка поднялась с кресла и, уцепившись за руку зятя, попросила:

– Отведи меня, голубчик, в гостиную, там, наверное, уже новые колоды разложили. Мою подругу тоже не забудь, предложи ей другую руку, а то как бы мы с ней не попадали – года наши уж больно сильно нас к земле тянут.

Она бросила острый взгляд на Румянцеву, и та с готовностью встала. Хозяин дома почтительно вывел старушек из комнаты, а оставшийся наедине с Софьей Алексеевной гость предложил:

– Позвольте мне, сударыня, проводить и вас. Я, правда, не знаю, куда идти, но надеюсь, что это недалеко.

– Прошу, уделите мне пару минут, я не задержу вас надолго, а потом покажу, где находится гостиная.

– Пожалуйста…

Графиня собралась с духом и объяснила:

– Вы, наверное, не поняли, что я – мать Владимира Чернышева. Мой сын служит под вашим началом. Я приехала в столицу, чтобы помочь ему. Когда произошли эти печальные события, Владимир был в Москве, он не участвовал в восстании. Помогите мне донести эти простые истины до тех, кто занимается делом арестованных, тогда мой сын выйдет на свободу и вернется домой.

Горчаков молчал. По мере того, как говорила Софья Алексеевна, он все сильнее мрачнел, и графине, наконец, показалось, что лицо ее визави превратилось маску скорби. Но его ответ не заставил себя ждать:

– К сожалению, сударыня, я совсем не тот человек, слова которого в данном случае могут оказаться полезными. Вместо помощи я принесу лишь осложнения. Единственное, могу подсказать, что всем в комиссии заправляет ваш дальний родственник Чернышев. По крайней мере, свидание с арестованными нужно просить у него. Надеюсь, что вам он не откажет. Сейчас же позвольте мне откланяться, передайте мои извинения мадам Загряжской, а с Виктором Павловичем я свои дела уже закончил.

Горчаков поклонился остолбеневшей Софье Алексеевне и вышел.